Интересное время или Полумесяц встает на закате
Шрифт:
– Это же пристрелка. Сейчас исправим.
Посмотрим, решил про себя Бергман.
В магазине еще оставалось семь патронов, их Хобот выпустил в мишень за несколько секунд. В какой-то момент лейтенанту стало страшно за его «старичка», но хваленая школа немецких конструкторов не подкачала.
– Так-так, - лейтенант приложился к биноклю.
– Всего две восьмерки. И это из оружия, которое первый раз в руках держишь. Неплохо.
– Дайте-ка мне, - требовательно попросил чех.
– Держи, - вставив новую обойму, Эрвин отдал самозарядный пистолет новобранцу. Тот презрительно улыбнулся своему товарищу и стал
– Ерунда этот ваш пистолет, - он вернул оружие Бергману.
– У меня все десятки. Даже смотреть не нужно. Я лучший стрелок.
– Сейчас посмотрим, - заметил Эрвин. Оценив результат попаданий, он повернулся к новобранцу и сплюнул на пол.
– Вот твой результат, - и растер плевок носком армейского ботинка.
– Тогда сами покажите, как вы стреляете!
– взорвался чех, в нем была задета гордость биатлониста.
– Не вопрос, - пожал плечами немец.
– Смотрите.
Перезарядив оружие, он выпустил все пули друг за дружкой и, повернувшись к стоявшим в полном молчании курсантам учебно-тренировочной бригады, сказал:
– Оценивайте.
Те поочередно смотрели на мишень и поджимали губы не в силах что-либо сказать.
– Яблочко, - махнул рукой Хобот.
– Твоя взяла.
– Надо было поспорить, - улыбнулся Бергман, пряча пистолет в кобуру.
– А что это за оружие?
– спросил чех.
– Я такое только в фильмах видел.
– Это «маузер», - начал объяснять Эрвин, - образца 1896 года. Модель 1916 г. Емкость магазина десять патронов. Прицельная дальность стрельбы до километра. Патрон стандартный натовский. Откуда он у меня - секрет. Вот так-то, господа. Еще раз поздравляю с вступлением в группу. Завтра жду вас на главном КПП в семь ноль-ноль...
Подходя к двери конспиративной квартиры, приобретенной на всякий случай, Артемьев еще на подходе заметил нечто неладное. Вооружившись верным «стечкиным», Полковник мягко подкрался к входной двери. Ну да, так и есть: дверь была не заперта и даже приоткрыта, сквозь щелку пробивался свет настольной лампы. Артемьев взвел курок и сделал еще пару приставных шагов, приблизившись ближе.
Неизвестный, а может быть и не один, хозяйничал внутри - Полковник явственно различил шуршание одежды и шелест бумаг. Наконец, ему надоело ждать, и, пнув дверь, он влетел в помещение, вскидывая пистолет. И тут же наткнулся взглядом на черное дуло армейской «беретты».
– О, наконец-то. Я уже заждался, - ответил Васимине, убирая оружие.
– А ты что здесь забыл?
– изумился Артемьев.
– Какого черта ты сюда пришел?!
– Нужно значит...
– Что значит «нужно», - вскипел Полковник, - что тебе нужно у меня дома?!!
– И в сердцах помянул продажную женщину.
Действительно, его можно было понять. Незваный гость хуже татарина. Однако Васимине просто так, без причины, не объявился бы, поэтому Артемьев несколько сбавил пыл.
– Между прочим, ты здесь не живешь, - сказал майор, - это раз. А то, что есть тема для разговора - это два. Давай-ка присядем, в ногах правды нет.
– Что-то произошло, Рафу? Это наверняка. Иначе бы тебя здесь не стояло.
– Верно мыслишь, - сказал майор и опустился на диван. Посидев с минуту, он, не выпуская оружия, схватился за голову. М-да, подумал
– Я говорил, что проблемы наклюнулись? Так вот, Сабуро пропал.
– Заместитель твой?
– спросил Артемьев.
– Терасима, кажется, и если мне память не изменяет, то он хорунжий.
– Да. Я ему давал задание, а он не вернулся. На связь также не выходил. Сабуро так не поступал никогда, парень он головастый. Ясное дело, что такие фокусы неспроста.
– Может, на дно залег?
– Нет, - ответил Васимине.
– Тогда мы под колпаком?
– Возможно, но тоже нет.
– Так-так-так, - задумчиво протянул Артемьев.
– Остается один вариант: кто-то копает компромат на Мормона или что-нибудь подобное. А кто у нас спец по подкопам?
– Крот, - проговорил майор, - но найти его - задача нетривиальная. И Терасима мне в этом помогал. Если так, то его за это могли и кокнуть...
– Запросто.
– Полковник положил пистолет на стол.
– А что ты у меня искал?
– Я не искал, я забирал. Оперативные разработки моего заместителя; он их сюда принес.
«И без моего ведома... Красота!» - проворчал Артемьев. Васимине закурил и, кисло усмехнувшись, сказал: «Да не злись ты...» И оба пустились в изучение бумаг...
Пока обескровленная армия Роммеля вела тяжелые бои с войсками Окинлека на эль-аламейнской земле, горстка «верных сынов» Великого Рейха с одним погоном на правом плече хаотично загружала грузовые автомобили документами, сейфами, папками и прочим нужным барахлом, выносимым из бункера. Усиливающийся раскатистый грохот взрывов и орудийных выстрелов придавал им прыть и сноровку, однако рота унтерштурмфюрера Шнайдера все равно не успевала эвакуировать всю документацию исследовательского центра.
Страх за свою шкуру уже давно точил душу ярого нациста Ганса Шнайдера, и подгоняемый собственным больным воображением и слухами, что англичане делают с пленными эсэсовцами, он орал на своих подчиненных, которые и так держались на честном слове. А бояться ему было чего: если он попадет в лапы островитян и о нем будут наведены справки, то о легкой и безболезненной смерти придется долго мечтать, проклиная выбор своего жизненного пути.
Сколько у них всех было гонору, когда они только прибыли сюда! Но это все осталось далеко позади, сейчас над ними нависла сама Смерть, которая плотоядно улыбалась клыкастой пастью и время от времени взмахивала длиннющей и острой косой над головами, обдавая людей могильным холодом. В данный момент каждый боец роты - от СС-манна до гауптшарфюрера - молился всем богам, только чтобы бравые солдаты великого и могучего фельдмаршала Роммеля не дрогнули и продержались еще немного.
– Шульц, - рявкнул Шнайдер, - ко мне!
Долговязый Шульц в звании роттенфюрера оставил небольшой железный ящичек, на котором он вел перепись выносимой документации, сунул в нагрудный карман записную книжку с карандашом, и подбежал к командиру.
– По вашему приказанию прибыл, - сказал он. К изможденному и скуластому лицу голубоглазого арийца блином прилипла апатия.
– Процент погрузки?
– нервно спросил Шнайдер.
– Пятнадцать процентов, унтерштурмфюрер, - выпалил на одном дыхании роттенфюрер.
– Это три машины. Они готовы к отправке на аэродром. «Гиганты» уже ожидают наши автомобили.