Интересное время или Полумесяц встает на закате

Фримен Максим

– Глупый вопрос.
– В руках появилась граната.
– Так, на всякий случай.

Еще не осела пыль, как взрывом ее снова подняло в воздух, танцевать свой беспорядочный вальс, мешая наемникам честно отрабатывать деньги.

На последнем этаже взбудоражила кровь короткая стычка с телохранителями Васаба. Впрочем, этих горе-вояк и телохранителями назвать сложно, не то что личную гвардию одного из главарей Медельинского картеля; с теми пришлось возиться долго. О-очень долго.

Выбив ногой хлипкую дверцу, преграждавшую путь на крышу, мы вырвались на широкую посадочную площадку, над которой висела вертушка. Под ногами заплясали

фонтанчики поднятой пулями пыли, и мы спрятались за выложенную из камня коллекторную будку.

– Повезло, что «птичка» не армейская, - прокричал Аскорбин.
– Иначе здесь бы и легли.

– Это точно, - кивнул я, осторожно выглядывая из-за угла. Васаб - двухметровая каланча арабского происхождения - в нетерпении ожидал своего «феникса». Тем временем машина уже коснулась посадочными полозьями крыши, и стрелок, паливший в нашу сторону, отвлекся на мгновение, помогая Васабу. Естественно, мы воспользовались заминкой, высунувшись и поливая огнем в два ствола. Чтобы не рисковать машиной, стрелок схватил своего патрона за шкирку, как котенка, и за секунду (я глазом моргнуть не успел) втянул увесистую тушу в нутро вертолета. Пилот поднял машину в воздух, резко заложив вираж вправо, но было уже поздно - граната, выпущенная из подствольника, описала небольшую дугу и взорвалась у массивной антенны, стоявшей на краю крыши, аккурат возле вертолета. Не выдержав силы ударной волны, полопались страховочные тросы, антенна накренилась и огромная конструкция упала на хвост вертушки. Следующие за этим мгновения до боли напомнили качественный американский боевик; не такой реалистичный, как советское кино, но гораздо более зрелищный, наполненный взрывами и спецэффектами.

«Птичка» скрылась из поля зрения, и спустя секунду по ушам ударил оглушающий хлопок взрыва, поднявший жирный столб пламени и густого черного дыма. Довольный сделанным выстрелом Аскорбин от радости пустился, посвистывая, в пляс, похожий на брачный танец бабуинов Центральной Африки. Фыркнув, я отвернулся от сержанта, пряча улыбку, и щелкнул тангентой, вызывая Крота.

– Ну что там у вас?

– Лис, это Крот. У нас все в ажуре, - ответил напарник.
– Любуемся на горящего феникса.
– В эфир затесались три пистолетных выстрела.
– Это подстраховка, - пояснил Крот.
– И не с такими ожогами выживали.

– Молодец, - похвалил я.

– А что насчет «домой»?
– поинтересовался Крот.
– Нам бы слинять побыстрее, кэп. Самум на подходе.

Только после этих слов я вспомнил, что на брифинге упоминалась песчаная буря. Глянув на запад, я увидел огромную тучу темно-желтой песчаной пыли, охватившей окраину города. В запасе у нас оставалось где-то около получаса.

– Сейчас придем, - отозвался по рации Хобот.
– Не кисни, Лис, прикрой лучше.

– Не вопрос, - усмехнулся я.
– Отбой.

Наш «крокодил» прибыл спустя пятнадцать минут, когда порывы ветра стали ощутимыми, а на зубах уже захрустели первые песчинки. Вертушка зависла у края дома с распахнутой бортовой дверью. «Живей, ребята, живей!
– прокричал в эфире летчик.
– А то все здесь останемся».

Я стоял, держась за поручень одной рукой, а другой придерживал автомат, прикрывая бегущих по крыше Крота и Хобота.

В десантный отсек я забрался последним. Махнув рукой пилоту, дескать, давай, лети, я уселся на краю, свесив ноги. Внизу мелькали хаотично расположенные улочки, ставшие могилой не одному

головорезу Васаба и Хельмута (отчего бы это у африканца немецкое прозвище?), руины зданий, начавшие тонуть в песчаной пыли. Кое-где сохранившиеся пальмы уже начинали гнуться к земле.

Вот под нами пролегла территория аллеи. Тут пришлось повозиться, чтобы пройти дальше.

– Слушай, командир, - Хобот опустил мне на плечо свою руку.
– Ты бы от греха подальше отсел. А то не ровен час...
– Договорить он не успел, так как пилот начал резкое маневрирование, уходя с линии атаки пущенной с ближайшей пятиэтажки ракеты. Чертов боевик выбрал удачное время и место.

Ракета задела борт. Взрывом покорежило хвост, а меня сдуло волной горячего воздуха. Последнее, что я услышал, это был вопль Аскорбина: «Командир!..»

Перед глазами сверкали разноцветные круги: зеленые, желтые, красные и синие. Они то исчезали, то появлялись, наслаивались друг на друга, потом вновь исчезали, чтобы вновь появиться и сплестись в причудливые узоры, радуя образовавшейся картинкой. Моя первая мысль как-то несмело закралась в измученную болью черепушку: «Я жив или умер?»

– Жив-жив, чертяка, - раздался радостный с хрипотцой голос.

Мне пришлось приложить колоссальное усилие, чтобы разлепить одно веко. Но этого было достаточно, чтобы острые и ядовитые солнечные лучи пронзили насквозь мой мозг. В ту же секунду адская боль пронзила череп с такой силой, что захотелось выть.

– Осторожно надо, больной, - приятный женский голос обласкал слух. Затем по лицу прошлось что-то нежное и прохладное. Это было так приятно, что сам того не желая, я расплылся в улыбке, а в памяти всплыла любимая фраза моей очень старой и почти забытой подруги: «Мужчины как дети». Правдивая фраза!

«Ладно, - подумал я.
– Попытка номер два». Очень медленно, буквально по мини-миллиметру я поднимал свободное веко (второе по неизвестным причинам раскрыться не могло). Точечка света росла с каждой секундой, пока не превратилась в полноценный живописный натюрморт. Кристальной белизны потолок, у изголовья лимонное дерево, в распахнутое настежь окно радостно светит солнце. Вдали виднеется шпиль какой-то церкви, готовый пронзить ярко-синее небо без единого облачка. Эх, красотень!

– Не туда смотришь, кэп, - сказал все тот же голос с хрипотцой.

Поворачиваю голову. Это далось с трудом: шейные позвонки хрустнули с такой силой, что я дал себе зарок впредь никогда не беспокоить поврежденные кости, пока они не вылечатся. В ногах стоял ухмыляющийся Аскорбин и смотрел на меня своими внимательными голубыми глазами; в дальнем левом углу копошилась миловидная медсестра. М-да... как только мой глаз узрел ее аппетитную попку - я ожил... и не только я. Чтобы ничем ненароком не обидеть эту девочку, мне пришлось согнуть ноги в коленях. Напарник, заметив мои манипуляции с конечностями, заухмылялся еще больше.

– Где я?
– спрашиваю его, хотя уже и сам догадался.

– В госпитале, - отвечает боевой товарищ и со смаком откусывает большой кусок яблока.

– Нахрена так точно, - поморщился я.
– Город какой?

– Рим, - ответил Аскорбин, старательно пережевывая.
– Ты помнишь что-нибудь?

Копнув дебри своей бездонной памяти, я был вынужден признать, что ничего не помню, потому что эта чертовка показала мне смачную дулю, сообщая этим самым, что у меня одной проблемой со здоровьем стало больше.