Интерферотрон Густава Эшера
Шрифт:
Устройство представляло собой подобие древнего портативного компьютера с откидывающимся экраном, однако вместо клавиатуры имело чувствительную к прикосновениям прямоугольную плоскость размером с обычный лист бумаги. До начала работы Эшер, как обычно, исполнил предварительное установочное фламенко. При Густаве всегда находился автономный музыкальный бокс с заранее подобранными фрагментами различных сочинений, а также некоторыми набросками, разработанными Эшером самостоятельно. Включив бокс, Густав попросил присутствующих отойти в сторону, чтобы расчистить свободное место для танца. Он надел кастаньеты, сжал зубами небольшую острую наваху и с первым аккордом гитары высоко подпрыгнул. Приземлившись, Эшер выплюнул наваху, вонзившуюся в ствол небольшого кактуса в полудюйме от виска Стояна. «Гранада! Севилья!» — громко воскликнул Густав. Экран интерферотрона слегка засветился. «Оле! Оле!» — активизировал
При работе с интерферотроном Эшер щелкал пальцами, ритмично постукивал по плоскости, издавая при этом нечленораздельные возгласы. После нескольких минут таких манипуляций на экране появлялась первая картинка — многослойное сплетение одинаково серых прямоугольных ячеек на темном фоне, а в правом верхнем углу выскакивала небольшая табличка с цифровыми обозначениями. Эшер, некоторое время вглядевшись в дисплей, ставил затем метки на одной-двух ячейках, затем увеличивал изображение.
Вблизи ячейка имела уже не столь правильную форму, приобретала цвет, объем и обрастала по краям бахромой мелких розовых стрелочек, торчавших в разные стороны. Эшер, отметив другим цветом некоторые стрелки, исполнял на интерферотроне стремительную дробь, перемежаемую гортанными воплями. На экране возникал мутный вихрь, затем изображение разглаживалось, и перед зрителями представала вполне реалистичная картинка того, что происходило на этом месте в момент преступления. Эшер мог менять ракурс, наезжать на сцену или отъезжать от нее, замедлять или ускорять действие, а также делать запись. При желании, подключившись к системе холовидения, можно было получить объемное изображение, но оно не отличалась высоким качеством.
Заинтригованный Бриттен наблюдал за тем, как под ловкими пальцами прославленного физика на экране возникала невероятная картина…
— Извините, что прерываю ваше увлекательное повествование, но не могли бы вы сказать, — я попал в Кантабиле? Просто ваш дом — ближайший к дороге, а указателей никаких не видно.
Стив и Густав вздрогнули от неожиданности. На пороге стоял высокий шатен, похоже, 74-го артикула, в легкой одежде велосипедного гонщика — шлем, майка, шорты и спортивные тапочки. Он был по пояс забрызган грязью: очевидно, путь был долгим.
— Да, это Кантабиле. Простите, с кем имею честь…
— Богенбрум. Франц Богенбрум. Уже вторые сутки добираюсь сюда к вам из Оливареса.
Густав оживился.
— О, так мы, можно сказать, земляки. Меня зовут Густав Эшер, а это — Стив Макналти.
— Очень приятно.
— Прошу вас, Франц, присаживайтесь. Что подвигло вас на столь долгий и опасный путь? Дело в том, что я в свое время тоже перебрался сюда из Оливареса.
— Невыносимая жизнь. Похоже, что психосфера в городе окончательно рехнулась. Те несколько человек, которые оставались в городе после всех переселений, давно уже сбежали. Я, наверное, последний.
— А почему Кантабиле?
— Жертва рекламы. Посмотрел в агентстве рекламный ролик и подумал, что здесь будет лучше. Но смотрю, на самом деле тут далеко не все так радужно. Вид на свалку с горы очень впечатляет. Аромат совершенно неповторимый. С ним может конкурировать только запах, которым меня чуть не убило в агентстве недвижимости. Кто-то несколько лет назад залил там ужасной гадостью все помещение.
Густав почему-то громко рассмеялся, хлопнув себя по колену, но туг же усилием воли вновь принял серьезный вид.
— Вы приехали на…
— … велосипеде. Даже вырядился соответствующим образом. Пришлось ограбить музей старинной одежды. А из спортивного магазина одолжил горный велосипед — модель 2380 года, вроде бы не рассыпается.
— Я такая же жертва рекламы, как и вы. Но живу здесь давно, так что уже свыкся. Если намерены оставаться — милости просим, свободных домов тут достаточно. В Кантабиле живет человек двадцать. Или девятнадцать, Стив?
Макналти задумался, пытаясь вспомнить, у кого были последние похороны. В их поселке уже было несколько случаев смертей из-за отказа модулей, — выпуск комплектующих был прерван войной, а после массовой эвакуации на другие планеты судьба оставшихся в колыбели цивилизации землян никого не волновала. К счастью, сохранился еще небольшой запас химикатов, позволявших продлевать агонию. Да и смерть была совсем не той, что в старые времена: покойники полностью, до порошкообразного состояния, разлагались в течение полутора часов, распространяя
— Кажется, восемнадцать. Эвелина Роджерс умерла в апреле, до нее был Трофим Эстевес в ноябре… Да, восемнадцать. По крайней мере, с десяток пустых домов найдется.
— Спасибо за приглашение, я подумаю. Точно могу сказать, что дня два-три придется задержаться: передохнуть, набраться сил. Но не смею вас больше отвлекать от увлекательного рассказа. До свидания!
Стив огорчился: уход Франца означал, что ему придется до конца терпеть рассказ Густава, который он за время их знакомства слышал, наверное, уже в десятый раз. Макналти спасла погода — не успел Богенбрум выйти за порог, как ударил гром и начался обычный для этого времени года снежный ураган. Франц вернулся с проклятиями:
— Вот чертовщина! Всю дорогу меня поливало аммиачным дождем, пару раз чуть не въехал в миномор, а теперь, пожалуйста: прелести летней погоды!
Миноморы были еще одним генетическим чудом, доставшимся от какой-то мировой войны, — гибридом мухомора и противопехотной мины. Их засеивали авиационным способом, причем до определенного момента они нисколько не отличались от обычного мухомора. Единственным усовершенствованием была грибница, расходившаяся в радиусе пятидесяти ярдов. С поступлением команды извне в миноморах происходила внутренняя химическая реакция, превращавшая их клетчатку в мощнейшее взрывчатое вещество, которое детонировало при получении сигнала от грибницы. Наиболее сочные экземпляры обладали психотротиловым эквивалентом до пятисот тонн. Грибница же, обладавшая рудиментарным интеллектом, регистрировала прохождение человека и оптимальным образом, в зависимости от веса цели, осуществляла подрыв. После пятой мировой войны миноморы разрослись повсеместно, однако ни у кого не было желания проверять, находятся они в вооруженном состоянии или просто отравляют жизнь случайным боевым насекомым.
Франц обратился к Густаву.
— Вы не сочтете нахальством с моей стороны, если я попрошу у вас разрешения переждать, пока не распогодится?
— Вообще-то хозяин дома — Стив, но, полагаю, он не будет против. Да мы и забыли вас предупредить — большинство домов здесь защищено сигнализацией. Кто-то из нас должен будет вас проводить, чтобы снять защиту. Что скажешь, Стив?
— Да, конечно. Располагайтесь, свободного места тут всем хватит. Тем более, что я — не настоящий хозяин, тот со всей своей китайской родней перебрался на Меркурий… вы, наверное, помните тот инцидент…
Франц закивал головой.
— Как не помнить! Я работал на Тянь-Шане и занимался высшей хореоматикой, но после казуса с китайцами остался без дела, почему вынужден был перебраться на Анды. Можете быть уверенным, Стив, что особняк теперь у вас никто не попросит назад.
Все рассмеялись. Казус, упомянутый Богенбрумом, в свое время наделал много шуму. Китайское правительство решило полностью переселить оставшееся после войн население — шестьдесят миллионов — на Меркурий, так как жизненного пространства не хватало. Поскольку телепортирование обычным способом заняло бы слишком много времени, был заключен договор с Яркендским университетом на разработку методов логической компрессии данных при их передаче с Земли. Передовой китайский отряд уже высадился на Меркурии, строя бараки и танцуя вприсядку вокруг огромного приемника-телепорта. Операция планировалась следующим образом: все население Китая необходимо было в течение двадцати минут пропустить через местные пункты транспортировки, затем накопленную информацию сжать, переслать на Меркурий, а там уже распаковать и трансформировать обычным способом. Земной этап прошел благополучно, однако в момент космической трансляции случилась, как утверждали впоследствии исполнители, неожиданная электромагнитная вспышка на Солнце. К ужасу отряда, из приемника вытекло почти пять миллионов тонн теплой белковой массы; Китай, таким образом, прекратил существование. Сублимированная в брикеты белковая масса была складирована в одном из бараков — на случай, если кто-нибудь решится на восстановительные работы, но такого предложения ни от кого не поступило. Несколько фирм с Венеры предложили вывезти порошок для использования его в качестве сельскохозяйственного удобрения, но столь кощунственные идеи были категорически отвергнуты.