Интервью в опаловых тонах
Шрифт:
– Отлично. Поищи инфу про других пострадавших. Сумеешь связать – будет здорово, нет – так просто выдадим большой материал про очередных умников, которые решили баловаться с магией. И пусть ищейки ещё раз прокомментируют, что грозит за это дело.
Гардо ушёл, оставив меня в замешательстве: предвкушение нового приключения меня окрылило, но мерзкое чудовище в желудке отрывало перья этим хлипким крылышкам.
4
Мне не очень-то хотелось возвращаться к этому дому. Зрелище было отвратное.
В голове смутно мелькали воспоминания из детства – тогда
Впрочем, с моей работой любые страхи отходят на задний план, времени жалеть себя нет, ты просто делаешь то, что должен. «Репортёр, идущий на поводу у своих слабостей, никогда не напишет хорошего материала», – твердил мне Гардо, когда я только пришел в редакцию, я же со временем изменил этот девиз: «Идущий на поводу у своих слабостей никогда не станет человеком». Жестоко и провокационно, но разве не это моя работа – провоцировать на эмоции? В том числе и самого себя. Потому я и поднимаюсь в неимоверную рань каждое утро и заставляю себя идти, даже если идти совсем не хочется, даже если не знаю, куда идти, даже если кажется, что идти некуда. Всегда есть выход – вперёд, влево, вправо, иногда – назад. Так я, подобно герою какой-то старой детской книжки, вытаскиваю себя за волосы из болота душевных страданий, которое многие принимают за жизнь. Впрочем, перед этим позволяю себе хорошенечко им поддаться. Как, например, прошлым вечером.
Оцепление всё ещё оставалось, завалы разбирали рабочие в форме «Имэйдж Корп», строительной фирмы, которая в своё время отстроила Уэйстбридж и Стену, защищающую его от дикой магии, а потом монополизировала всю строительную отрасль. Стоит ли говорить, что с их политикой правительство вынуждено считаться?
На балконе второго этажа стоял мужчина в спортивной куртке, он нервно курил, наблюдая за работами. Неподалёку от ограждения, там, где несколько часов назад сидел раненый эльф, толпилась парочка зевак. Они молча смотрели, как строители таскают обломки стен, куски раскуроченной мебели и техники, и изредка перешёптывались.
Недолго думая я отправился к уцелевшему подъезду: мне хотелось узнать об этом Лео побольше. Едва я прикоснулся к ручке, как дверь отворилась и вышли двое моих старых знакомых.
Джина продолжала улыбаться, будто только что рассказала своему угрюмому коллеге забавный анекдот. Лицо незнакомого мне ищейки тоже никак не изменилось с нашей последней встречи – им впору пробивать штольни.
– Что ты здесь делаешь, Ник? – спросила Джина.
Я пожал плечами.
– Редакция попросила сделать пару снимков. Заодно хочу узнать, всё ли в порядке – тут живёт один мой знакомый.
– Кто он? – вдруг очнулся ищейка.
– Э-э-э… Даниэль, эльфийка, – не моргнув глазом, солгал я, стараясь придать голосу как можно больше недоумения. – Мы встречались два года назад. А что?
Мы с ищейкой перекинулись взглядами. Любого другого такой бы заставил отвернуться, но со мной этот фокус не пройдёт – я живу с Хитер, которая переиграет в гляделки даже статую. Он хмыкнул.
– Для чего идти сейчас?
– Она, конечно, меня бросила, но сердце всё равно
– О боги, Ник, – Джина скривилась и отмахнулась.
Я ухмыльнулся. Задача выполнена. Еще пара вопросов, и я бы рассказал, как Даниэль втоптала меня, несчастного, в грязь, встречаясь сразу с тремя мужчинами, а потом бросила всех и упорхнула в закат с другом детства. Откровенность была одним из моих рычагов убеждения: люди не очень любят слушать про чужие проблемы, а я не особо стеснителен.
Да, Даниэль действительно существовала, вот только жила на другом конце города и ненавидела меня всеми фибрами души, потому что бросил её я. Немного приукрасить историю – не значит солгать. Я убеждаю себя в этом постоянно, но всё равно потом занимаюсь самоедством.
– Вы, ребята, выяснили всё, что нужно? – чем ближе ты к опасности, тем меньше шансов, что тебя уличат.
Джина в ответ только улыбнулась. Ищейка не повёл и бровью. Крепкий мужик. Интересно, откуда он взялся? Раньше я его никогда не видел в участке, а с таким лицом, поверьте, крайне сложно оставаться незаметным.
– Ладно, удачи вам!
Я пропустил их, а сам прошмыгнул в подъезд, прислушиваясь: с этого ищейки станется идти за мной следом.
На втором этаже я на всякий случай мельком глянул в общее окно: Джина со своим уродливым напарником стояли возле машины, достаточно далеко от дома, и что-то обсуждали. Отлично.
Я постучал в дверь, за которой, по моим подсчётам, должен был жить тот самый мужчина в куртке.
– День добрый!
Я аж отпрыгнул. Писклявый голосок, низкий рост, лицо как у не слишком симпатичного ребёнка, вымазанного синими чернилами, остренький нос и непропорционально длинные ручонки. Пикста.
– Здравствуйте, – выдал я сдавленно.
Пиксты не были редкостью, но чтобы жить вот так с людьми…
– Кто там, Лана?
– Какой-то мужчина, – честно ответила Лана. Послышались шаги, а через мгновение из-за двери показался тот самый мужчина, что курил на балконе.
– Чего надо?
– Э-э-э…
Вблизи он оказался больше, Лана по сравнению с ним была совсем крошкой.
– Иди домой, милая, – вдруг сказал он ласково.
Пикста убежала.
– Я бы хотел поговорить с вами о взрыве.
– Вы что, из полиции?
Этот вопрос занимает первую строчку в рейтинге тех, что мне задают люди при попытке завязать разговор. Чёрт, я что, так похож на ищейку? Мне казалось, я куда симпатичнее.
– Эм, нет. Я репортёр. Ник Мерри.
Мужчина скривился. Ага, да он из тех, кто охотно хает журналистов! И, вероятно, из тех же, кто потом сам обращается к ним за помощью при любой несправедливости, с которой столкнётся в большом жестоком мире. Люди – такие люди.
– Что вы хотели? – выдавил он, как мне показалось, борясь с желанием вышвырнуть меня вон.
– Только поговорить о владельце лавки Леоне… Как там его? Вы были с ним знакомы? Видите ли, говорят, взрыв был магической природы, а я знаю, что те, кто знали Лео, отзывались о нём весьма положительно, утверждали, что он никак не мог быть связан с магией. Мы бы хотели написать правду, чтобы избежать… Недоразумений.
Мужчина неодобрительно разглядывал меня, а потом вдруг черты лица смягчились.