Interzone

Ромашова Елена

— Сколько стоит эта майка? — Таня уже увлечено копается среди вешалок, а Стивен покупает комиксы. Я снова смотрю на Джеймса и ловлю его взгляд.

Мы только этим и занимались, пока ехали сюда: постоянно украдкой кидали взгляды друг друга — не ради проверки своих чувств, это было словно подтверждение, что ничего не меняется в его или моей голове; он всё ещё интересуется мной, а я всё ещё в его поле зрения и в непонятных мне желаний. То же самое и сейчас.

Ничего не меняется.

Я выхожу на улицу: на крыльцо, под самый солнцепек. Ярко до рези в глазах. Жарко. После холодного

помещения сувенирной лавки я понимаю, что через пару минут с меня начнет течь пот и захлюпает в подмышках. Ненавижу. Жара как унижение для человека.

Хлопок двери возвещает, что кто-то вышел за мной. И я уже знаю кто. Потому что это не быстрый шаг Тани и не тяжеловесный Стивена. Это мягкий целеустремленный Джеймс.

— Слава Америке, которая может делать шоу из всего, что попадется под руку!

— Вам действительно хотелось посмотреть на метеорит?

— Нет, я хотел посмотреть на тебя.

Он подходит вплотную. Странно: несмотря на то, что мой рост высокий, сейчас себя чувствую маленькой девочкой. Джеймс кажется исполином.

— Ты не спала со Стивеном. — Вкрадчиво произносит Монтгомери со своей фирменной ухмылкой на губам.

— Спала!

— Нет.

— А почему вас так волнует это? Я вам никто! Просто модель, нанятая вами.

— Сама виновата — сама просила, чтобы я тебя запомнил на кастинге.

Я качаю головой и, не скрывая ненависти, произношу:

— Вы не имеете права лезть в мою личную жизнь.

— Не имею. Но я уже в ней!

— Как это? — Я испуганно таращусь на него.

Кто-то из нас двоих определенно сумасшедший!

— Ты всё знаешь, Изабель… Только признаться не хочешь. — Грустно вздыхает он и отходит от меня на пару шагов.

— Не хочу признаться в чем?

Я жду, что Джеймс скажет: «Ведь ты влюблена в меня». Но ответ еще загадочней:

— Ты не хочешь признаться в том, что забыла.

— Забыла? Что забыла?

— Кого забыла! — Исправляет он мой вопрос, подняв указательный палец к верху.

Я хочу продолжить расспросы, как дверь открывается и с размаху хлопает, выпустив галдящих Стивена и Таню.

— Эй! Как насчет поесть? Тут продавец сказал, что в двух шагах хорошая пиццерия.

— Отличная идея! — Бодро подхватывает Джеймс, ударив в ладони.

Я киваю, хотя всё, что я хочу — это попить. От жары кусок не лезет в горло. Хотя, только ли от жары?

Мы спускаемся, выходя из-под козырька крыльца на солнцепек, и пешком направляемся в указанное место. Улочка идет вниз с холма, отдаляя нас от припаркованной машины. На домах уныло висят флаги во флагштоках, торчащих, как рога. Ни ветерка. Фасады зданий выкрашены в красные цвета или оттенки голубого. Возле домов рассыпан шуршащий гравий с малочисленными растениями. Газоны сейчас обходятся слишком дорого.

Дойдя до конца улочки, мы находим кафе с «оригинальным» названием — «Pizza». Нарисованный кусок теста с колбасой и стекающим сыром показывает, куда вы пришли, если не сумеете прочесть эти огромные пять букв на вывеске.

Внутри на вас сразу обрушивается красный цвет кожаных диванов и скатертей. Аппетитный аромат хлеба из печи встречает с порога, к нему примешивается аромат сыра. Это божественно! Можно ничего

не заказывать, а просто есть этот воздух. Таня и Стивен устремляются быстро выбрать столик, Джеймс галантно пропускает меня вперед. Мы садимся у самого окна, чтобы смотреть из ароматной прохлады кафе на плавящуюся от жары улицу. Я сижу напротив Монтгомери, поэтому старательно отвожу глаза и прячу лицо за меню. Когда подошел официант, я прошу только воды. За окном проходит пару человек и проезжает несколько машин, Стивен активно беседует с Джеймсом и Таней насчет тупого метеорита, строя догадки, откуда он мог взяться. Я молчу и лишь перевожу взгляд то со Стивена, то на Джеймса, когда тот не смотрит в мою сторону. Время будто издевается надо мной, оно внезапно становится тягучим с этим одурманивающим запахом еды, хотя я мысленно себе запретила притрагиваться к пицце. Это испытание воли и терпения.

— Кажется, дождь будет… — Внезапно прерывает разговор Джеймс и открыто смотрит на меня.

Холодок колко проходится по спине, будто Монтгомери знает о прошлой ночи с грозой. Я поворачиваюсь к окну, за ним сильный ветер. Он гнет деревья, поднимает в воздух листья и пыль; мимо окна по пешеходной дороге, смешно подпрыгивая, прокатывается откуда-то взявшаяся пустая пластиковая бутылка. Небо резко темнеет. Всё жаждет бури.

— Да! Будет гроза. — Соглашается Таня, замерев с куском пиццы в руках и смотря в окно, как загипнотизированная.

Собственно такой рассеянный взгляд у всех.

— Я в туалет. — Я вскакиваю из-за стола, не в силах смотреть на их лица.

Туалет из-за освещения весь красный, хоть фотографии печатай здесь. Я включаю воду и начинаю мыть руки. Справа от меня проходит шевеление — в кабинке кто-то есть. А затем раздается жалобный от смущения голос:

— Простите, а у вас прокладки или тампона не найдется?

— Да, конечно! — Сочувствую я незнакомке и начинаю рыться в своем мелком рюкзачке.

Где-то на дне точно валялись два тампона, из-за своей серебряной обертки напоминающие пластиковые пули. Под зеркалом и гигиенической помадой нахожу один.

— Вот! Нашла!

— О! Благослови вас Бог! — Радостно восклицает женщина. — А то я отчаялась! Всё произошло так неожиданно. Ну вы ведь меня понимаете? Счастливицы, у которых, как по часам.

Я подхожу к кабинке, вижу лишь ее ноги обутые в милые лакированные туфельки на небольшом каблуке. Незнакомка светлокожая и миниатюрная, судя по размеру стопы. Я протягиваю тампон под дверью. Женщина быстро выхватывает его, не прикасаясь ко мне.

Я снова отхожу к раковине и зеркалу. Красный свет стирает здесь остальные цвета, и теперь мои губы кажутся невыразительными и незаметными.

— Ненавижу этот свет! Кто придумал его — дибил! — Ругается незнакомка, шурша тканью и пластиковой упаковкой. Я удивляюсь, а затем понимаю ее: в этом свете не различима кровь на одежде.

— Действительно, дурацкое решение. — Соглашаюсь с ней.

— Вы не местная. У вас легкий акцент. Откуда вы?

Этот вопрос меня сбивает с толку. Акцент? Может быть… Откуда я? Перед глазами возникают серебряные буквы модельного агентства.

— Я… Я из Нью-Йорка. Приехала отдохнуть. А это так важно?