Интриган. Новый Петербург
Шрифт:
— Д-да… — юнец неуверенно приосанился. — А что будете делать вы?
— Спасать колонию, — проворчала девушка и устремилась к причальной башне.
Дирижабль отчалил и поднялся на сорок метров. С высоты я видел, что дымов и пожарищ стало еще больше, а правительственные здания сплошь утопали в огне.
Уцелело лишь одно, окруженное прозрачным куполом, очертания которого подчеркивало беснующееся вокруг пламя. Вот только гарь с трудом отгонял вращающийся вокруг барьера вихрь, и осажденные имели все шансы погибнуть от удушья.
—
Я включил установку и тут же услышал в наушников встревоженные голоса, пробивающиеся сквозь оглушающий треск помех. И то, что передавали в эфире, еще больше напоминало предтечи грядущего апокалипсиса.
— На помощь! Помогите, мы окружены!
— Нас кто-нибудь слышит? Они повсюду. Повторяю — они везде!
— SOS! SOS! SOS!
Передача слов по радио — довольно современная разработка, и вряд ли подобные устройства есть у каждого второго горожанина. Скорее всего, это штучный товар, установленный либо у самых богатых семей, либо в стратегически важных объектах.
— Говорит Гектор Старцев! — попытался вклиниться в какофонию отчаяния. — Кто командует обороной? Повторяю — кто командует обороной?
— Боюсь, никто, — сухо донеслось в ответ. — Последнее сообщение из мэрии — мэра выбросили в окно.
— Кто говорит?
— Генерал Борис Смирнов, командир гарнизона Нового Петербурга.
— Почему войска все еще в казарме? Доложите обстановку!
— Мы окружены. Солдаты охраняют арсенал от разграбления. Оружие не должно попасть в руки бунтовщиков. Покинуть периметр не можем. Как поняли?
— Запросите подкрепление из соседних гарнизонов.
— Запросили. Поезда остановлены из-за повреждения путей. Говорят, там воронки, как от дюжины фугасов. И все — в ста верстах от Петербурга. Пришлось идти пешим маршем. Так что сами понимаете, как скоро прибудут бойцы.
— А море?
— В ближайших портах беспорядки. Два фрегата отправили из Новой Москвы, но те прибудут в лучшем случае к вечеру. Свободных транспортных дирижаблей нет — все отлетели в Старый свет еще позавчера. Причем почти одновременно, словно кто-то пошаманил с расписанием. Странно, не так ли?
— Зараза! — в гневе ударил кулаком по столу. — Они все предусмотрели! Все!
— Кто — они, ваше сиятельство? — с легкой усмешкой поинтересовался собеседник.
— Пока не знаю. Но как только найду этих ублюдков — мало им не покажется. «Разящий», как слышно — прием?
— «Разящий» слышит хорошо, — отозвался радист.
— Отправляйтесь каботажем на юг — к Новому Белгороду. Подберите отряд и попробуйте деблокировать порт. Стрелять на поражение только в случае прямой угрозы, ясно?
— Так точно. Запрашиваю подтверждение от семьи Кросс-Ландау.
— Подтверждаю! — крикнула Рита.
— Приказ принял. Выдвигаемся.
— Черт! — настал черед спутницы браниться. — Восходящие потоки от пожаров трясут дирижабль,
— Тогда постарайся пройти рядом с куполом! Я раскачаюсь на лестнице и спрыгну на крышу. Сорвусь — не страшно. Уже падал с цеппелина — глядишь, и сейчас выживу.
— Осторожнее! И учти: в гондолу поместятся не больше двадцати человек. Придется делать минимум два рейса.
— Хорошо. Жди сигнала.
Я открыл бортовую дверь и столкнул вниз скатанную в рулон лестницу — прочную, жаростойкую, с цепями и полыми стальными перекладинами.
Несмотря на приличное расстояние, горячий ветер обжигал лицо и руки, а черная воронка поднималась все выше, всасывая гарь с ближайших пожарищ.
Здания подожгли недавно — вскоре после нашего ухода — и самое пекло только начиналось. Гореть там было чему — ковры, гобелены, мебель и несметные кипы бумаг и гроссбухов.
Рита пошла на первый заход, борясь с сильным боковым ветром, что так и норовил затянуть аппарат в гущу ревущего смерча.
Я качался как маятник, спускаясь по лестнице — оставалось лишь немножко помочь себе магией, чтобы оказаться точно над крышей.
На лету окружил себя воздушным коконом и приземлился на черепицу, чудом не провалившись на чердак. Дышалось здесь с трудом, хотя уже находился внутри заслона. Люди тоже давно покинули и площадь, и окружающие проспекты, спасаясь от жара и дыма.
Так почему чародеи просто не разнесут здание и не проложат себе дорогу из огненной западни? С другой стороны, куда им идти после, если резиденции сожжены или осажены, а по городу по-прежнему носятся оравы заряженных молодчиков?
Но стоило оказаться в зале заседаний, и все сразу встало на свои места. Огонь отгоняла только Распутина, в то время как трое магистров поддерживали щит. Андрей колдовал над верховным судьей — старику стало дурно то ли от гари, то ли от пережитых ужасов.
Несмотря на старания «академиков», дым щекотал нос и щипал глаза — долго в таких условиях находиться нельзя. Неудивительно, что агенты вместе с Юстасом расселись на полу вдоль стен, где газа скапливалось поменьше.
Остальные чародеи вместо посильной помощи занимались совсем другими вещами. Хмельницкий каким-то чудом сумел избавиться от рунических кандалов — судя по вывихнутым большим пальцам и содранной коже, здоровяк просто стащил их с запястий — дури и желания хватило.
И теперь пытался выбраться из клетки, вцепившись в прутья и раскалив их добела. Ему всеми силами противостояли Генрих и Земской, накачивая решетку и руны золотистыми синусоидами, извивающимися из сложенных ладоней.
Оба колдуна изошли потом и едва стояли на ногах, а Пан продолжал рычать медведем и рваться на волю. Пушкин же вместо помощи товарищам просто сидел на скамье с таким видом, будто рядом развернулась пьяная драка, которая никоим образом его не касается.