Интуиция
Шрифт:
— Финн, остановись, — говорит Бреннус, и я медленно отворачиваюсь от капельницы, чтобы понять смогу ли я что-нибудь сделать с тем, что собирается Бреннус делать дальше.
Похоже он хочет швырнуть меня о стену, а не поправить мое здоровье. Не могу понять, почему он так беспокоится о том, чтобы сохранить мне жизнь. Похоже Финн не хочет уходить, но поднимается с колен и протягивает капельницу Бреннусу. Развернувшись, он направляется к двери, где говорит Альфреду, о том, что я решила умереть, а не подчинятся им, и отказываться от души.
— Твои
Звериного рева Бреннуса достаточно для того, чтобы я вздрогнула, а он говорит:
— ФИНН, УБЕРИ ЕГО ОТСЮДА! — и сразу же, Финн выпроваживает Альфреда.
— Ты должен был позволить мне убить его, — хриплю я.
Я не могу заставит свой голос звучать громче шепота, и вижу, как Бреннус отпускает мою рубашку так, что я ложусь на спину. Он все еще кипит от того что я не следую его плану. Интересно, он понял, что я разгадала его игру и выбрала другой путь?
— Знаешь ли ты, что нарушила самую древнюю традицию, которую я только помню? — грозным тоном спрашивает меня Бреннус, наблюдая за моей реакцией. — Традиция, которая всегда выполнялась — ты подчиняешься и, однажды, становишься одной из нас.
— О…. так ты говоришь, я нарушила вашу традицию? Извини, я не знала, что это такая игра, где ты хозяин, а я твоя слуга. Мне стало очень скучно, и я решила, что не хочу больше играть, — я все еще в бреду, но чувствую себя немного лучше.
Вместе с улучшением приходит и страх, что что это еще не конец игры, и мой план уйти в небытие, не осуществиться. Все еще есть шанс, что меня могут превратить в демона.
— Ты безусловно самое разочаровывающие существо, которое я когда-либо встречал, — выплевывает он, сжимая капельницу, чтобы заставить раствор капать быстрее.
И каждое его слово — это утверждение.
— Ты не первое существо, которое говорит мне это, — отвечаю я, стараясь не допустить того, чтобы меня захлестнул ужас от всей этой ситуации.
Я не могу позволить страху управлять мной. Мой мозг лихорадочно ищет лазейку, чтобы выбраться из этой ситуации. Может быть, я нашла к Бреннусу не тот подход, думаю я, наблюдая за тем, как он хмурится. Может быть, я просто должна сказать ему, что я не хочу быть Gancanagh.
Я облизываю губы и говорю:
— Бреннус, что, если я скажу тебе, что очень лестно, что ты и другие ребята, хотите, чтобы я стала Gancanagh, я просто не могу сделать такое… это обязательно нужно делать прямо сейчас? — спрашиваю его я, но у меня все сжимается внутри, когда я вижу, как его глаза темнеют от злости.
Может это плохая идея, — рассуждаю я.
— Что ты сказала? — спрашивает он меня.
— Понимаешь ли ты, что я предлагаю тебе? — спрашивает он меня, и я думаю, что это риторический вопрос, тому что он начинает объяснять. — Знаешь ли ты, что любая из тех, кого
— Тогда почему именно я? — спрашиваю я.
Он хмурится еще больше.
— Тебе нужна защита. Как думаешь, как долго, ты бы продержалась там одна? — в гневе спрашивает он.
— Я делала все правильно, пока не появился ты, — говорю я, потому что это правда, по крайней мере по какая-то часть, исключая то, что о большую часть времени я чувствовала, что умираю. — И кстати, у тебя больше шансов выжить там, чем здесь.
— Ты моя. Я хочу тебя, и ты будешь моей, — пылко говорит он.
— Почему бы тебе не выбрать кого-то похожего на меня, ведь у тебя на верху есть комната полная женщин, которая выстроится в очередь, чтобы быть с тобой? — ошарашено спрашиваю его я.
— Раньше, со мной никогда не случалась такого. Я никогда не встречал того, кто мог бы мне сопротивляться… женщины любого вида. Мне достаточно одного касания, она подойдет ко мне и делает все что я пожелаю, — он останавливается, чтобы убедиться, что я понимаю, что он говорит. — Моя кожа — это яд — наркотик. Никто не может сопротивляться — но на тебя это не влияет, — в отчаянии говорит он.
Сейчас для меня все это приобретает смысл. Женщины наверху не могут устоять перед ними — в буквальном смысле. Они как наркоманы.
— Что происходит с женщинами, когда вы устаете от них? — мягко спрашиваю я, наблюдая за тем, как опускаются его плечи.
— Мы убиваем их, — он останавливается, когда видит ужас на моем лице. — Это лучше, чем если б мы отпускали их. Они наркоманы, и когда выясняют, что не вернуться сюда, в конце концов сами себя убивают.
Мое сердце понимает тех женщин, потому что я знаю, что они чувствуют. Я чувствую, как я зависима от Рида, и теперь очень сложно пытаться жить без него.
— Не можешь перенести, когда тебя преследуют навязчивые наркоманки, да? — говорю я, получив ясную картинку того, почему они не отпускают их.
— Gancanagh должны сохранять свои секреты. И этот тоже, — честно отвечает он. — Когда Альфред пришел ко мне со своим предложением, он сделал мне подарок. Знаешь, что он подарил мне?
— Нет, — хриплю я на его вопрос.
— Он подарил мне твой портрет. Ты была в белом платье и выглядела как богиня. Твое лицо… это прекрасное лицо…, - говорит Бреннус, и все мое тело холодеет.
Альфред купил мой портрет у Сэма МакКинона. Конечно, он сделал это. В этом есть смысл. Анонимный покупатель не просто пришел и купил мой портрет. Иногда я бываю такой глупой. Альфред зло — он купил мой портрет, чтобы привлечь Gancanagh. Я убью его.
Я пытаюсь приуменьшить красоту портрета, говоря:
— Этот портрет был просто сумасшедшим… искусством. Ты знаешь, сумасшедшая девочка, проверяющая свои границы…, - я замолкаю, когда вижу, как темнеют его глаза.
Его взгляд теплеет.