Инварианты Яна
Шрифт:
– Пусть!
– отчаянно пискнула мисс Гладких.
– Пусть они все знают, что она морочит тебе голову, а ты... А ты и рад! Потому что ты... А она чихать на тебя хоте... А... А!.. А-чхи!
– Будьте здоровы, Инночка!
– сказал от входа женский голос.
Инспектору пришлось встать, чтобы убедиться - это Берсеньева. На ней серый странного вида балахон с остроконечным капюшоном, он мокр, блестит, вода с него на пол каплет. И непонятно, давно ли Светлана Васильевна в Пещере Духов, слышала ли, что про неё говорила Инна? Если и
'А плащ у неё тяжеленный, - отметил про себя инспектор, наблюдая, как заместитель директора помогает даме избавиться от странной хламиды.
– Просвинцован он, что ли?'
Инна ничего на благопожелание не ответила. Носом шмыгнула то ли смущённо, то ли возмущённо.
– Как вы, кхе, Светочка, оделись внушительно!
– с улыбкой пробасил Синявский.
– Объявлена радиационная тревога?
– Нет. Но гроза там наверху просто термоядерная. По лестницам льёт, я чуть было не грохнулась, и поэтому... Инспектор, мне так перед вами неловко, я даже не знаю как.
– Что с расшифровкой, Света?
– перебил Сухарев.
– Вы сказали, что разобрались.
– А-ачхи! О-ох...
– Что с вами Инночка?
– светло улыбаясь, осведомилась Светлана Васильевна.
– Вы купались? Или резвились с кем-то под дождём?
'Нет, Света не слышала ничего, - решил инспектор.
– Интересно, с чего ей передо мной неловко? Некстати этот влез со своей расшифровкой'.
– Она Владим Владимыча из воды тащила, - ответил за Инну несколько повеселевший после прихода Берсеньевой доктор.
– Ваши шуточки, Митя!
– буркнула индианка.
– Какие шуточки? Ты, когда вернулась оттуда, была похожа на русалку. А от Владимира Владимировича вон до сих пор идёт пар.
Володя поспешно отключил подогрев. В самом деле - пар.
– Вам бы в сухое переодеться, Инночка, иначе воспаление чего-нибудь обеспечено, - участливо заметила Берсеньева.
– Не бережёте вы себя. Такая самоотверженность!
'Всё-таки она слышала, - подумал инспектор.
– И вообще Инну не любит. Ревность, как я и предполагал'.
Индианка будто и не заметила шпильки, подхватила:
– Да! Вот я и говорю - воспа... Ачхи-и! Андрей Николаевич не слушает. И переодеться меня не пускает. Вот заболею я, тогда...
– Зачем вы так, Андрей?
– Светлана Васильевна наклонила голову, спрашивая.
– К чему такая жестокость? Вам нравятся вымокшие девушки?
'Обе ломают комедию. Ради чего?' - инспектор отошёл в сторону, чтобы видеть обеих женщин.
– Никакая не жестокость, - оправдывался Сухарев, - Необходимость. Вы сами знаете, нельзя туда.
– Теперь можно.
Света улыбалась.
Сухарев смотрел на неё с надеждой, Синявский недоумённо, Инна исподлобья недоверчиво посматривала. Все трое заговорили разом.
– Света, есть полная расшифровка?
– Ты слышишь, Андрюша-а!.. А! Ачх-хр-хр!
– Но как же - кха!
– помехи?.. Психическое состояние
– Есть?! Расшифровка!
– Андрюша! Я только переоденусь. Андрюша же!
– Я говорю, неустойчива психика, и Андрей... э-э... Николаевич против.
– Да, я против. Света, вы сами, говорили, нельзя к нему.
– Говорила, - подтвердила Берсеньева, подойдя к стеклянной стене.
– А теперь говорю - можно. Расшифровки пока нет и не может быть. И помехи. Но всё-таки мы войдём, если пустит 'Аристо'.
– Конечно... Теперь-то после ваших слов он точно пустит, - буркнул психофизик.
– А вот мы и проверим, - сказала мисс Гладких, метнулась к стеновому пульту и нажала кнопку.
– Но...
Андрей Николаевич не успел возразить, да его и не слушал никто. 'Аристо' открыл перегородку, Света направилась к кушетке, а Инна, обогнав её, проскочила к дальней стене Пещеры Духов.
'Ещё одна дверь, - подумал Володя.
– Как я раньше не заметил? В глаза не бросается, тоже сдвижная. Места за той стеной достаточно, метров тридцать длиной комнатёнку можно устроить. Зал. Где-то должна быть у них...'
– Там аппаратная, - подсказал Синявский, заметив, что инспектор интересуется задней дверью Пещеры Духов.
– Моё хозяйство. Генераторы, преобразователи, большая катушка. Аппаратная. Хотите посмотреть?
Вместо ответа инспектор сунул руки в карманы и двинулся по направлению к аппаратной, косясь на Берсеньеву. Та склонилась над больным, поправляла одеяло. Ни дать ни взять - сестра милосердия. 'Зачем-то ей нужно было войти. Не из одного ведь сострадания к промокшим. Одеяло подтыкает показательно. Прекрасная самаритянка. Театр. Ян - как бревно. Что ей нужно было внутри?.. Да! Бусы!'
– Большая катушка в шахте. Там, дальше, - бубнил Синявский, грызя трубку.
– В этих шкафах преобразователи, под коробами волноводы, а в тумбах...
– Где Гладких?
– перебил инспектор.
– За шкафами каморка картографов, - пояснил Дмитрий Станиславович.
– Оттуда выход в шахту лифта есть?
– Нету оттуда выхода - кхе!
– один вход.
Психофизику очень хотелось курить, но трубку не разжигал. Держал в зубах, рукою обхватив плотно, большим пальцем мял пустоту в 'чашке'. В мундштуке при каждом его вдохе посипывало. Впрочем, говорить трубка ему не мешала.
– Глухая стена, - цедил он сквозь зубы.
– За ней в шахте, рядом с лифтом, моя катушечка. Соленоид - двадцать с лишним метров, вертикальный. И ещё холодильники, насосы.
– И одежда Инны Валентиновны Гладких, - рассеянно дополнил инспектор, оглядывая, лабораторию психофизика. Вид внушительный: одни стойки с модуляторами чего стоят, кожухи волноводов тоже выглядят солидно - ребристые, толщиной в руку, серые змеи. Воздух в аппаратной сух, и звуки вполне аппаратные - на фоне занудного нытья (соленоид?) попискивание (пищат генераторы) и шорох (это охладители волноводов).