Инвестор. Железо войны
Шрифт:
Рабочим поселком занимался Хосе Абехоро и получалось у него неплохо. Для экономии времени мудрствовать не стали, а попросту адаптировали готовый проект общежитий для Мадридского университета, выигрыш получился двойной — компания Абехоро строила то, на чем уже набила руку.
Проигрыш же получился в деньгах — да, Хосе сумел добыть нам все необходимые лицензии и разрешения, но стоило это немало. К тому же я подозревал, что изрядная часть этих бабок осела в карманах пронырливого испанца. Панчо только руками разводил и обещал наверстать в будущем — его «отдел»
На таком фоне неудовлетворенный у нас нарисовался один — Кристи. На малоподвижном узком лице инженера почти не проявлялись эмоции, разве что шевелилась щеточка жестких усов под длинным носом, но в целом долговязая фигура Джона Уолтера скорее выражала скепсис, чем восторг.
Он раскритиковал план, заставив покраснеть Сурина, пренебрежительно отозвался об эскизном проекте автомобиля «Атлантико», забраковал нескольких техников, нанятых на работу, словом, всячески изображал «новую метлу».
Общее настроение выразил Ларри, пробормотавший вполголоса, как только за Кристи закрылась дверь:
— Дать бы ему в рыло…
— Успеем, — поперхнувшись от смеха, я похлопал его по плечу. — Пусть сперва работу наладит.
— Наладит он, — сомневался мой охранник, — у него рожа вечно недовольного. Ну или жрет по лимону каждые полчаса.
Остальные инженеры и техники иногда тоже показывали норов, но в целом процесс притирки шел нормально. Днем кипела работа в двух импровизированных бюро — строительном и конструкторском, по вечерам завезенные господа инженеры дружно садились долбить испанский.
Школа при заводе работала в три смены, с утра до вечера, невзирая на дым и шум стройки — мы учили всех, начиная от чернорабочих. Если мастеров и техников можно было легко навербовать в Штатах, то персонал конвейера проще подготовить на месте. К тому же, по моему плану требовалось создать рабочие дружины из местных.
Не все шло гладко — во-первых, очень уж большой разброс в подготовке учеников, от совсем неграмотных, до имевших какой-никакой «аттестат», а во-вторых, очень мешала нехватка педагогов, готовых и умеющих работать с таким контингентом. А ведь через полгода придется открывать и техническое училище… Так что я старался навещать школу ежедневно, и сам на уроках испанского сидел, и за процессом приглядывал.
Иногда даже сквозь щелочку приоткрытой двери.
В оборудованном под класс помещении у доски стоял Хавьер, высокий парень лет двадцати, и напряженно смотрел на квадрат с диагоналями, нарисованный мелом на черной поверхности.
Учитель дон Херонимо, вылитый Дон Кихот, если бы не маленькие настороженные глаза, молча отошел к окну, в котором по огонькам угадывались улицы города и участки стройки. Оттуда было удобнее наблюдать за мучениями Хавьера, сжавшего губы в тонкую полоску. Где-то на улице ветер раскачивал дерево и оно мерно стучало
— Ну же, Хавьер! — резко оборвал тишину учитель, для акцента стукнув костяшками пальцев о подоконник. — Или ты решил, что задача решит себя сама?
Парень еще немного побуравил доску тяжелым взглядом, неуверенно поднял руку, ткнул в вершину квадрата, но кусочек мела вырвался из пальцев, упал на пол, подпрыгнул и покатился между столами, оставляя белые следы.
— ?Imbecil! — тихо, но отчетливо, чтобы его услышали все в классе, прошипел дон Херонимо.
Он подошел к Хавьеру вплотную, ткнул ему в грудь пальцем и еще раз прошипел, обдавая ученика табачным дыханием: — Ты позор для школы!
Смуглый Хавьер покраснел так, что это заметили не только сидевшие в слабо освещенном классе, но и я, стоявший за дверью.
Он сжал кулаки, тяжелые кулаки шахтерского сына:
— Вы не имеете права…
Развернувшись, Хавьер неловко налетел на угол стола, выругался под нос и зашагал к двери, резко распахнув ее — я еле успел отскочить.
Дон Херонимо дернул кончиками длинных усов и, как ни в чем не бывало, открыл классный журнал:
— Тогда к доске пойдет…
Но в классе уже родилось движение — первыми встали двое рабочих с задней парты, потом две девушки, потом коротко стриженый крепыш махнул остальным:
— Пошли!
Загрохотали стулья, упала на пол книга, часть выходила прямо и гордо, часть с оглядкой.
— Немедленно вернитесь! — воскликнул дон Херонимо, но голос его дрогнул и дал петуха.
Через минуту мимо меня вытек весь класс, сидеть остался только один ученик, с ироничной улыбкой он лениво смотрел на процесс. Учитель, не обращая на него внимания, выбежал в коридор, но там уже не было никого, кроме меня и Ларри.
— Сеньор Грандер! — кинулся ко мне дон Херонимо. — Это безобразие! Я требую исключения зачинщиков!
— Разберусь, — повернулся я на каблуках и зашагал за ушедшими, оставив учителя в одиночестве.
Меня встретили молчанием — густым, как бетонная смесь, которую они укладывали утром. С грехом пополам, используя пару сотен знакомых мне слов в духе «моя твоя не понимай», я постарался донести, что срывать занятия нельзя.
— Мы не желаем учиться у дона Херонимо, — насупившись, проговорил крепыш.
— Другой учитель нет, новый искать. Скажи где.
— Габриэла, — несмело предложила девушка из-за спин.
— Она откажется, — с сожалением вздохнул крепыш.
— Ну спросить-то можно? — надавил Хавьер и повернулся ко мне: — Габриэла Уберно, она закончила учительскую семинарию и сейчас…
— Не быстро. Габриэла кто? Адрес?
Крепыш тут же нацарапал на клочке бумаги несколько строк и вручил мне:
— Мы надеемся.
— Хорошо.
Когда я повернулся и пошел, за спиной закипело обсуждение, в котором звучало имя «Карлос». Моего знания испанского едва хватило, чтобы понять что это оставшийся в классе ученик.