Инвестор. Железо войны

Соболев Николай

— Ма-айк… — простонала Флоренс, и Михаилу пришлось плотно зажать ей рот.

Не зря говорят — в одну воду нельзя войти дважды. Это было хорошо, даже очень хорошо, но все равно не так остро, как после побега из спикизи. «Возможно, не хватает стрельбы за спиной», — мысленно усмехнулся Михаил.

Флоренс с раскрасневшимся лицом наводила порядок в шелковом великолепии чулок, подвязок, панталончиков и нижних юбок, поглядывая на Михаила, который, не дожидаясь просьб, распахнул створку балкончика — им обоим надо было охладиться.

— Откуда ты взялся? — она провела пальчиками

по его плечу.

— Из Нью-Йорка, — пожал Михаил плечами.

— Зачем?

— Хотел тебя увидеть.

— Врешь, — поглядела исподлобья Флоренс, но Михаил видел, что ей приятно.

— А ты здесь как? — перевел он стрелки.

— На пароходе познакомилась с хозяевами, приняли на работу, — слегка отвернулась она.

— Познакомилась… в постели, да? — укол ревности удивил самого Крезена.

Но Флоренс легкомысленно отмахнулась — совершенно по-французски.

За пятнадцать минут, которые им потребовались, чтобы отдышаться, согнать румянец и вернуться в благопристойный вид, Михаил вытянул все нужные данные — хозяева живут в гостинице «Лютеция», сейчас в отъезде, один должен вернуться из Гавра, где он встречает чикагского архитектора, завтра, двое других — послезавтра.

Во всяком случае, полковник Жаданов принял сведения с большим удовлетворением и немедленно развил кипучую деятельность.

В назначенный час Крезен, в белом шелковом кашне и с тростью, вошел в «Лютецию» и потребовал у распорядителя показать ему номера-люкс, якобы для планирующего визит в Париж патрона, американского нефтяного магната Лоренса Льюиса. Пока Крезена водили по номерам, к гостинице подкатил автофургон мебельной компании, из которого грузчики в рабочих блузах вытащили большой фанерный ящик.

Один из них, утирая бородку снятым с лысины беретом, объяснил швейцару на служебном входе, что привезли комод на замену сломанному. Швейцар собрался было позвонить в дирекцию для уточнения, но едва взялся за трубку, как получил в нос от самого здорового из грузчиков и сложился за стойку.

Распорядитель, заслышав некоторую суматоху на первом этаже, нахмурился и сделал было движение в сторону беспорядка, но Крезен небрежно придержал его костяным набалдашником трости:

— Любезный, мы не закончили.

Распорядитель поклонился, но при первой же возникшей паузе отправил коридорного проследить, а чуть позже, когда отбыл Крезен, проверил и сам.

Но к тому моменту грузчики успели почти все задуманное — они легко дотащили ящик до номера в бельэтаже и постучались. Открылась, как ни странно, дверь соседнего номера, но выглянувший оттуда брюнет мгновенно получил струю из резиновой груши в лицо, упал на колени и потерял сознание.

Пока двое из грузчиков затаскивали его обратно, появился и блондин из первого номера, крайне недовольный вторжением. Из второй груши тут же распылили густое облако химиката, а затем, не приближаясь вплотную и прикрывая лица платками, забросили тело в ящик и вынесли его обратно, выронив в суматохе комнатную туфлю. Ящик доволокли до фургона, хлопнули дверцы, взревел мотор…

Тревогу поднял распорядитель, обнаруживший лежащего в отключке швейцара, а чуть позже, когда развеялся

густой запах дурмана и пришел в себя брюнет, в гостиницу примчались десяток полицейских из комиссариата 6-го арондисмана*.

VI-e arrondissement — один из двадцати районов Парижа.

Над мостами вставало солнце, отражаясь в незамерзающей Сене. На гранитных парапетах набережных букинисты уже разложили свои богатства — целых два километра, от самого Сите до моста де ля Конкорд и Кэ д’Орсе! Печатное слово нынче, пусть самое древнее и редкое, было богатством очень условно — не то что покупателей, даже любопытных водилось мало, и за каждым с надеждой следили глаза старых книжников в беретах, замотанных шарфами по самые глаза и трепетно перебирающих старинные фолианты руками в перчатках с обрезанными пальцами.

Обычно летом, у самого края воды или на баржах, торчали десятки рыболовов, но в холодный сезон железные борта пустовали — на стрелке Сите, похожей на нос линкора, вообще никого не было, если не считать короля Анри IV. Сидя на коне, в латах, лавровом венке и с жезлом в руке он взирал на город, который стоил мессы.

Крезен гулял в стометровом узеньком скверике стрелки, угадывая, с какой стороны появится Дима — от конических черных крыш Консьержери, с Нового моста или с набережной Орфевр.

Закржевский появился со стороны одноименной с мостом станции метро, на редкость собранный, и сразу перешел к делу:

— Держи, Миша, это рекомендательное письмо к полковнику Халяпину, он уже знает, Витковский известил. Доберешься до Мадрида — телеграфируй.

— А где его искать?

— Вот тебе адрес и на всякий случай телефон в Военном министерстве, Африканский отдел, они знают, как его найти.

По американской привычке не принимать ничего в темную, Крезен, не обращая внимания на гримаску товарища, распечатал и прочитал письмо:

— Отлично, спасибо, Дима. Как все прошло?

— Прекрасно, — показал острые зубы с железной коронкой Закржевский. — Рабочая блуза она ведь как шапка-невидимка, никто тебя не замечает. Химия из пульверизатора, мокрые носовые платки, все сработало отлично, вытащили клиента в ящике под видом мебели на ремонт.

— У вас есть кто свободно говорит на английском? Если что, я могу перевести.

— Не надо, — отказался от помощи Дима, — он знает и французский, и русский.

Нехорошее чувство, которое бывает при больших неприятностях, поднялось снизу живота и ударило горячей волной в голову. Уже зная ответ, Крезен тихо спросил:

— Как ты говорил его зовут?

— Я не говорил, но…

— Отвечай, — прошипел Михаил, придвинувшись вплотную.

— Грандер, Джон Грандер.

— Идиоты… — простонал Крезен.

— Выбирайте выражения, штабс-капитан! — возмутился Закржевский.

— Идиоты! — рявкнул ему в лицо Крезен.

Его шарф распахнулся, обнажая вздувшиеся жилы на шее:

— Вы сошли с ума! Вы даже не представляете, во что ввязались! Черт побери, если бы я знал раньше!

— Да в чем дело, в конце концов? — Дима нервно затеребил бородку.