Инволюция

Кауф А.

— Всё холошо? — сзади раздается волнительный крик.

— Да! — коротко отвечает Агата. Зубы начинают стучать. Тело потряхивает от холода. Она из всех сил старается сохранять твёрдость в голосе.

Вода облизывает икры ледяными языками волн. Загадочный предмет подмигивает редким солнечным лучам своим радужным свечением. Дырявые скалы с неодобрением взирают на девушку. Их плотная гряда растягивается почти на километр, но именно рядом со свечением расходится. Будто испугавшись, они обступают предмет, образуя дыру в непреступной цепи.

Чем ближе Агата подходит к цели, тем больше ей кажется, что загадочный шар (если это он) находится

намного ниже предполагаемой глубины. Свечение идёт будто из-под земли, пробуривая саму породу.

«Невозможно», — хмурится Агата.

В этот момент неровная поверхность внезапно сменяется гладкой. Наполированные водой гладкие камни уступают место стеклянному покрытию. Непрозрачное, оно походит на начищенный кусок металла и стеклянную крышку одновременно. Озноб, пробежавший по телу и сковавший замерзшие пальцы на ногах, подгоняет скорее вернуться на сушу. Шаг. Еще один шаг. И вот…

— Какого чёрта…

— Агат-а-а!

Но девушка не отвечает. Она исступленно пялится на свечение, исходящее за стеклянной поверхностью. Затем, будто выпав из анабиоза, она рывком опускает руку к предполагаемому источнику радуги. Пальцы касаются гладкой поверхности. Никакого предмета там и в помине нет.

— Аг-г-г-а-а-а-т-а!

— Терри, чёрт тебя дери, я… — Агата резко обрывается.

Фигурка на горизонте мечется, яростно размахивая руками. Гримаса ужаса застыла на его лице.

— Сзади! Беги-и-и!

Грозная тень застилает собой свет. Агата оборачивается. На мгновение её взгляд выхватывает очертания громадной волны. В следующую секунду солёный поток обрушивается, сбивая с ног и лишая ориентации. Забивается в нос и рот. Оглушает. Наполняет собой лёгкие. Единственная рука взмывает вверх. Подняться. Выбраться. Плыть. Голова выныривает на поверхность. За ней тело. Растянувшись на гладкой поверхности, Агата пытается отплеваться. Стеклянный слой прямо на её глазах покрывается сетью трещин.

«Бежать».

Кеды соскальзывают с гладкого дна. Единственная рука старается вернуть равновесие и контроль над телом. На горизонте пляшет размытая фигура Терри. В паническом страхе перед водой, он бегает у берега, не решаясь прийти на выручку. Ужас сковывает изнутри. Терри прекрасно знает, насколько может быть яростно проклятое, как и всё в этом городе, море.

Агата поднимается на ноги. Шатаясь, она делает несколько шагов в направлении берега. Треск стекла перекрывает перешёптывание волн. Агата вскрикивает. Опора под левой ногой исчезает. Схватившись за колено, она пытается вырваться. Острые зубья стекла впиваются в добычу. Новая тень нависает сзади. Стена воды ударяет, будто хлыст. Опустить на дно. Похоронить. Утопить.

— Я иду!

Маленький силуэт бросается в воду. Осевший голос едва прорывается сквозь морской шум.

— Не смей! Тер-р-ри!

Волна ударяет с новой силой. Будто молоток гвоздь, оно прибивает тело к гладкой поверхности. От удара по всему стеклу пробегают дорожки трещин. На мгновение нога освобождается. Оставшаяся часть стеклянной конструкции обрушивается. Водоворот затягивает тело вниз.

Агата бросает все силы на последний рывок. Переползая на четвереньках, она благополучно покидает опасную брешь. Но разгневанное море наносит решительный удар. Мощный толчок отбрасывает обратно. Смертельная воронка засасывает внутрь. Раздирающая глотку вода перекрывает дыхание. Осколки ранят лицо. Манящее забытьё окутывает пеленой. Измученное борьбой тело податливо опускается вниз.

Взгляд серых глаз обращается к смеющемуся бледному солнцу. Пенные брызги мрачного моря блестят под его лучами. А над ними кружит ворон. С бежевыми, будто неостывший пепел, крыльями.

?

* * *

— С вашего позволения, мы бы хотелось задать ещё пару вопросов, мисс Валери.

Мужчина переворачивает страницу блокнота. Несколько плавных движений по экрану телефона включают новую дорожку аудиозаписи. Требовательный взгляд журналиста обращается к фигуре, сидящей напротив. Черное кружево окутывает грудь. Тканевые змеи, искусно сшитые на заказ модным домом, скрываются в шлейфе из полупрозрачной ткани. Их неживые тела укутывают самые сокровенные точки, но часть торса девушки остаётся открытой для всеобщего обозрения. Трудно утаивать красоту, когда каждый миллиметр твоего существа так и кричит об этом. Всегда безупречная улыбка, как и кожа, олицетворяют идеал молодости и цветения. Все человеческие изъяны обошли стороной. Кроме одного. Мерзкий бутон тщеславия и бессердечия распустился, осквернив корнями сердце. Его плоды — коротко подстриженные здоровые волосы, аккуратные ноготки с маникюром, стройное тело, модельный рост, идеально вписывающееся в золотое сечение лицо и прелестные формы. Всё, чего только можно пожелать за скромную плату — сгнившую душу.

— Слушаю.

Она могла бы просто кивнуть, но отдавать приказы— куда приятнее. А уж снисходить до выполнения просьб ничтожной прислуги — поступок настоящей леди.

— Научная ассоциация Комплекса не выдвигала обвинения против мисс МакГрегори несмотря на подозрения о проводимых опытах в закрытом от посторонних глаз лабораторном помещении. Как считаете, почему?

— Из неё получился бы талантливый учёный. Потерять такой ценный кадр было бы весьма прискорбно, — тон брезгливый, но не лишен стали.

Тщеславная манера общения, приказы вместо просьб и пренебрежение к тем, кто ниже её круга. И вот уже человеку хочется просто встать на стул, чтобы хоть как-то казаться выше в неуютной атмосфере. Да, она умеет заставить других чувствовать свою ничтожность.

— Они долгое время закрывали глаза на все бесчинства, творящиеся в стенах лаборатории. Если бы не моя проницательность, кто знает, что бы ещё она успела натворить.

Мужчина что-то быстро пишет в блокноте. Валери морщит нос, подмечая кривой скачущий почерк.

— Вы невероятно умны, мисс Валери, — журналист кивает. Он напоминает девушке послушную лошадь. — Насколько нам известно, вы долгое время спонсировали проекты мисс МакГрегори. Однако только недавно вам удалось распознать таящуюся угрозу. Что навело вас на мысль вызвать проверяющую комиссию?

— Буду честна, — девушка изящно прикладывает ладонь к груди. — Первое время я восхищалась её эрудицией, широкими взглядами, блестящим умом и так далее. Но чем дольше я работала с Агатой, тем больше ужаса у меня вызывали её эксперименты, — по безупречному ровному лбу пробегает морщинка. — То, с каким упоением она взирала на сотворенных собственными руками чудовищ и в какого монстра стала превращаться сама, не смогло укрыться от меня. Дикие теории, с которыми прямая дорога в сумасшедший дом, Агата пыталась претворить в нашу жизнь. И всё ради недосягаемой идеи. Подумать только, покуситься на саму вечность. Нарушить законы, выстраиваемые миллионными лет заботливой природой. Повергнуть мир в хаос, вот какова была её идея!