Инволюция

Кауф А.

Агата приглядывается к окнам здания. Её показалась или… «Да!» В окнах отчетливо мельтешит яркий огонёк. Кое—как подвязав камешек, девушка залезает на подоконник. С обратной стороны поскрипывают строительные леса. У Агаты нет сомнений, что ей нужно именно в часовню. В конце концов, возможных путей больше не осталось.

Осторожно ступая по готовым надломиться доскам, Агата спускается вниз. Ветер утих. Звёздное небо услужливо освещает строительные леса, протянувшиеся по всей стороне дома. «Интересно, как я не заметила их из других окон». На секунду заглянув в одну из комнат, она смущается ещё больше. Помещение совершенно ей не знакомо. И в следующем окне тоже.

Как один, залитые краской, с недоклеенными обоями и валяющимися кувалдами.

Всё ещё пребывая в шоке, Агата ступает по саду. Разрушенные каменные фигуры нимф покрылись налётом времени и высохшими плющом. Обильная растительность выбилась из клумб и декоративных грядок. Высохшие фонтаны и чайные беседки с обвалившейся крышей не слышали голосов уже долгое время. Памятники роскоши, обречённые однажды навсегда вернуться в землю. В конце концов, материальные формы не живут вечно. Самые прекрасные произведения человека превратятся в руины. Но дух тленности и уныния, пронизывающий их, всегда будет прекрасен.

Подойдя к часовне, Агата с облегчением обнаруживает, что дверь не заперта. Глаза на секунду слепнут. Попривыкнув, она не сдерживает вздох удивления. В отличии от дома здесь ничего не пострадало от людской жадности. Засаленные витражи изображают сцены с котами, ходящими на двух лапах. Они танцуют, собирают урожай, летают на метлах, варят зелья и принимают молитвы маленьких людей. Пол устилают ковры. На середине главной дорожки валяется упавшая люстра. Повсюду расставлены кадки с растениями. Орхидеи, монстеры, щучьи хвосты, апельсинные деревца, аглонемы, фикусы… В отличие от сада, они пышут жизнью, хвастаясь яркими цветками. Мягкие пуфы у алтаря по своим размерам предназначаются скорее для мохнатых повелителей, чем для людей. В углу притаился орган с выбитыми клавишами и погнувшимися медными трубами. Центральную часть занимает трибуна чтеца и исполинская статуя кота. Смешение разных пород диких и домашних котов делает существо похожим на мифическое божество. Материал, из которого он создан, схож с шаром, который украл Терри. Не белый и непрозрачный, но будто нейтральный цвет переливается радугой под сумрачными сводами часовни.

Сдвинутые скамейки образуют у входа в часовню миниатюрный круг. Вокруг него раскиданы в беспорядке книги. По углам стоят ящики с консервами. Лапки вешалок едва выдерживают обилие одежды на них. Металлическая тахта с одеялами и пледами подманивает окунуться в мир снов. В центре примостилась печка—буржуйка. Похожая на ту, что была в доме у Терри, она имеет огромную склеенную из погнутых металлических листов трубу. Последняя поднимается к дыре в крыше часовни. Можно было принять это место за пристанище бездомного, если бы не отсутствие грязи, пыли и затхлого запаха.

— Мяу?

Корзинки с пряжей, расставленные внутри круга, оказываются спящими котами. Тройка маленьких рыжих котят в комбинезонах подползают особенно близко к Агате, и встрепенувшаяся знакомая толстушка Шанель небольно бьёт их лапкой. Испугавшиеся, они отбегают в сторону, прячась за мамой.

— Добрый… ночь? — мямлит Агата. — Не хотелось вас беспокоить, но…

Договорить она не успевает. Порыв ветра ударяет в спину. В печке тревожно вспыхивает огонёк. Ещё не проснувшиеся коты поднимают головы. Их ушки подрагивают, пытаясь уловить, с какой стороны движется опасность. Поддавшись общему чувству угрозы, Агата оборачивается. Мрачная тень в начале сада пробивает тело дрожью. Резко захлопнув дверь, она хватает первый попавшийся под руку стул. Затем задвигает затвор на дверях с внутренней стороны. Сомнений нет. Это что—то не настроено

дружелюбно. Оглядев помещение, Агата подмечает шкаф со сломанными полками. Всем телом навалившись на него, она толкает его к двери. Но стоит заблокировать им вход, как он отлетает в другой конец часовни от мощного толчка. Доски сотрясают грозные удары. Опешив, Агата отступает. Взяв под прицел ружья дверь, она задерживает дыхание. Успеет ли она выстрелить? Стул с грохотом отлетает в сторону, задев по дороге стопку книг. Попытаться стоит.

Следующий глухой удар распахивает дверь. Агата кладёт палец на курок. Сейчас!

— Мисс МакГрегори, это уже переходит все границы.

В проёме стоит разъярённый Деливеренс.

— Я тут, знаете ли, живу!

— Вы?

— Я!

Агата опускает ружьё. Деливеренс недовольно хлопает дверью, проходя вовнутрь круга. С оскорблённым видом он принимается поднимать упавшие стопки книг. Закончив с ними, он возвращает на место сломанный стул и покопавшись в груде вязаных пледов, укутывается в один из них.

— Что стоишь? Проходи.

Агата садится на край скамейки. Она буквально чувствует, как от неловкой ситуации у неё загорелся румянец на щеках. В какой момент контроль эмоций покинул её, помахав на прощание рукой?

— Почему вы ютитесь здесь? Разве у вас нет собственного дома?

— А это что, по—твоему? — Деливеренс обводит рукой помещение. В пальцах у него зажата вилка.

— Не очень похоже на особняк авторитетного мэра города, — вяло протягивает Агата. Глазами она следит за мужчиной, усердно вскрывающим банку с персиками.

— Ты глянь, уши так и хлопают. Один раз выбралась в центр и уже успела нахвататься слухов Бернадетт? Похвально.

До Агаты доходит очевидная мысль.

— То есть, всё ваше богатство ложь? Семья Ван дер Брумов разорилась?

Устало вздохнув, Деливеренс откладывает вскрытую банку. Любопытные коты тут же подбегают к ней, норовя поймать лапой консервированный фрукт.

— Пусть это останется между нами, хорошо?

— Секрет только тогда секрет, когда о нём никому не рассказывают, — мрачно отвечает Агата.

Разумное замечание приходится не по вкусу мужчине. Зато персики из банки разлетаются очень быстро. Вытянув когтём несколько, коты первым делом относят их серой толстушке Шанель, величественно лежащей в корзине. Только преподнеся дар довольной красавице, они сами принимаются есть.

— Ливингстон Бэй жил и дышал силами сэра Джедедии. После его ухода всё пошло наперекосяк. Начиная от расторжения контракта с глубоководными, помогающими нам в рыболовстве, заканчивая рухнувшими заклинаниями, которые погубили лес и даже людей. Фабрика какое—то время поддерживала город на плаву, но потом… — Деливеренс отводит взгляд. — Я её проиграл. Хотел выбить условия получше, но в итоге лишился последнего. Та немногая часть, что отходит с неё, я трачу на обеспечение комфортной жизни людей. А сам… живу здесь. Совесть. Обратите внимание на это слово. Совесть не позволила мне распоряжаться последними деньгами во благо своего положения.

— А как же остальные родственники? Другие Ван дер Брумы.

Мужчина горько усмехается.

— Интересно знать— кто. Я бы с удовольствием познакомился с ними.

— То есть…

— Я единственный и последний представитель этой почтенной семьи.

«Ага, как же». В голове всплывает улыбающееся личико с жёлтыми, как лимоны. глазами. Фыркающий смех слетает с губ Агаты.

— Ты что—то сказала? — Деливеренс даже закаркал по—птичьи. Встрепенувшись от унизительного смешка, он обидчиво поджимает губы, недовольно косясь на Агату.