Иные миры: Королева безумия
Шрифт:
Гости уже на пороге. Трупы младенцев заворачивают в папиросную бумагу и выбрасывают в космос. Это эмбрионы, их мозг пересадили крысам. Крыс вначале обезмозжили, а потом зачеловечили. Острая игла пьёт мозг. Крыса даст потомство и заселит землю расой рэтопоидов. В застенках реанимаций нарождается прозрачноротое ничто.
А эмбрионы наступают. В обезмозженых головах невидимая пустота. Их прозрачные тела покрыты родиевой коркой. Мёртвые рыбы поют «Хаванагилу» и пляшут на сковороде. Зубастые вишни разъели все внутренности, кишки вывалились в пространство, и смрад гниющего овоща, мыслящего больше чем Геббельс, пьёт ужас умирающих младенцев.
Химический мутант — плотоядное дерево — хищно ощеривает листья, поджидая случайную жертву. По
За поворотом в тёмном переулке притаился океан. Люди выходят из трамвая, шаркают шагами по переулку и падают в океан. Они тонут, захлебываясь во времени, и океан несёт их раздувшиеся тела дальше, к арктическим скалам, где стонут и мечутся зубастые пингвины, изнывающие от похоти. Пингвины набрасываются на покойников и начинают рвать острыми клыками гниющее тело. Начинается драка за самые сладкие куски. Мама-пингвин, скрежеща когтями, вгрызается в своих сыновей, не обращая внимания на предсмертные стоны. Обнажённые трупы стыдливо прикрывают объеденные места и спешат слиться с пингвинами в космическом экстазе. Мёртвые женщины с обкусанной грудью кормят своей кровью зубастых пингвинят. Отторжение плоти становится непреодолимым. Реальность кровава на вкус. Отчаянное совокупление человекопингвинов прерывается появлением Стража. Его мёртвая дочь хохочет и прыгает в гробу. Пингвины со стоном разбегаются. Их преследуют человекоптицы. Мертвецы веселятся, пока не разложатся окончательно.
Безумные старцы опоют смерть реальности. Город проснется и войдет в себя. Сладкий яд времени растечется по улицам и зальет глазницы домов. Город вздрогнет и бросится умирать. В половине третьего город умрет весь, оставив психбольницу на растерзание Стражу. Сумасшедшие, окончательно обезумев, поймут истину и начнут в панике покидать свои тела. Беспризорные души будут носиться под потолками и совокупляться с Вечностью. Незачатые дети расхватают души безумцев и начнут вселяться в них. Новое поколение вызреет в инкубаторах и вывалится в реальность. Пингвинолюди выйдут на битву с мёртвыми, чтобы победить их и съесть их души. На всеобщем пиршестве Страж объявит о неотвратимости смерти. Все будут радоваться и пить кровь во спасение от жизни.
Разрушенные останки психиатрической больницы, томясь, поедают мелкие жизни безумных, и лакают их сны. Острый хоботок времени вонзается в плоть реальности и сосет с бешеной скоростью сладкий сироп чужих жизней. Раздавленные насекомые недоумевают и быстро разлетаются вон в поисках смысла бытия. Смысл будет пойман и уличен, и тогда его заставят осмыслить пустую жизнь мёртвого человека. Жизнь войдет в разлагающееся тело как в шоколад и отравит его знанием истины.
Рыжий щенок с лаем бросается на трепещущую реальность. Рыжий мальчик прячется в тени жизни, чтобы не быть замеченным временем. Он разглядывает обнажённую плоть, лишённую кожи овеществления. Он хочет совокупиться со Стражем, чтобы обрести бессмертие. Но время уже заметило его и хлещет по голому телу, наслаждаясь криками. На шум сбегаются сумасшедшие и плюют ядовитой слюной сквозь дыры в заборе. Мальчик умирает в ужасной агонии, а когда просыпается, оказывается психиатром. Он сгоняет сумасшедших в стадо и устраивает им времяпускание, рыдая от удовольствия. Сумасшедшие умирают в тоске, а их смердящие тела зарывают в навозную кучу возле теплиц. Через тридцать лет они вознесутся в ад, а из их трупов прорастут деревья-людоеды, чтобы питать мёртвую реальность ядом. Это произойдёт в день великого луностояния.
А
Обнажённые женские тела, извивающиеся в похотливой агонии, привлекают новых насекомых. В складках любви отложат миллионы яиц. В тепле и влаге появятся на мрак потерпевшие. Они разобьют зеркальную скорлупу реальности и выйдут в мир как в витрину. Ожившие манекены примеряют души безумцев и скалятся пластмассовыми улыбками.
Душевнобольные, лишённые душ, перестали быть больными. Они радуются, давясь перловой кашей, щедро политой кровью. Между ног у них прорастают крылья, и они взлетают в реальность. Санитары с криками бегают вокруг и швабрами загоняют их обратно в палаты. Но самый умный безумец первым догадывается вскрыть себе вены и выпустить из них время. Грохочущий поток времени обрушивается на санитаров. Они пытаются закрыться руками, притворяясь родственниками. Но сумасшедшие догоняют их и режут острыми крыльями на мелкие кусочки. Остатки санитаровых тел относят на пищеблок, где из них сварят кашу для психиатров. Психиатры будут есть да нахваливать.
А потом они все вместе пойдут убивать неопло-дотворённых уродов. Пестроротые бабушки в цветастых халатах выбегут созывать пир на весь мир. Избиение сумасшедших превратится в праздник непослушания. Сумасшедшие, вздрагивая под ударами, согласятся на разложение истины. Бабушки опо-ют всех непристойными частушками, и задрав юбки, спляшут канкан на мёртвых телах. После смерти сумасшедших станут окунать в прошлое и требовать изречься. Кто откажется — будет приговорён к новой жизни в условиях усовершенствованного бытия.
Всех выживших в третьей мировой войне приговорят к четвёртой. Из того, что останется, приготовят сыворотку правды. Её впрыснут младенцам, которые родятся после Страшного суда. Младенцы перестанут врать и это разрушит мир. Наступит конец света. Мертвецы со всего мира сбегутся посмотреть, как мир будет умирать под музыку, сочинённую покойниками. В безумной надежде спасти мир младенцам станут затыкать рты раскалёнными сосками, но это не поможет сокрытию истины.
Для признания малоопровержимости бытия придумана особая легенда. Ужас будет завернут в целлофан и преподнесён как подарок реальности. Миру поставлен диагноз шизофрения. Психиатры будут лечить его отсечением галлюцинаций и введением инсулина под мысли. Тех, кто не признает правды пингвиноидов, привяжут к креслам и подключат к электрошоку на постоянной основе. Оставшиеся радостно пойдут отдаваться ореалистиченным мыслям и править бороды опасными бритвами.
Извечный спор о вменяемости времени разрешился в пользу психиатров. Сумасшедший судья приговорил время к смерти, а пьяный палач не задумываясь отрубил ему будущее. Теперь психиатры и рады бы повернуть назад, да не могут — прошлого-то нет. Сумасшедшие посоветовались и решили вернуть время в реальность, но время обиделось и убежало. Объявлен всесоюзный розыск, но результатов пока не видно.
А город, несмотря на объявленный апокалипсис, выжил. Он спрятался в снег и скрыл свои мысли от кружащих над ним голубей. Мертвецы, уставшие ворочаться в могилах, явились требовать своих прав. Городской совет, целиком состоящий из покойников, одобрил и постановил уравнять мертвецов в правах и раздать им бесхозные души. Те, кому досталось по полдуши на покойника, были недовольны и требовали передела. Но тут восстали корнеплоиды и пожрали всех несогласных.