Иные
Шрифт:
— Боевое ранение, — сухо ответил Макс и отнял ладонь. — Не все пальцы могут двигаться сами по себе. Перчатка помогает. Кажется, ты хотела поскорее вернуться в замок?
Аня почувствовала, что снова ступила на запрещенную территорию. Не хотелось расстраивать его, и она поспешно прошептала:
— Прости.
Они вернулись к биплану тем же путем: через реку по каменному мосту, затем — лесной тропой. Всю дорогу Макс не выпускал ее руку, словно боялся, что она действительно способна от него убежать. Биплан дожидался их на поле, готовый к взлету. Макс помог Ане надеть шлем и взобраться в кабину, завел мотор. Когда они
Макс посадил биплан в отдалении от замка, и еще минут пятнадцать они шли по пустоши, крепко переплетясь пальцами. Время от времени Макс ободряюще пожимал ее руку или наклонялся, чтобы поцеловать в висок, но Аня едва замечала эти касания. Думать о том, что могло произойти с Борухом, было страшно, но о том, что происходит между ней и Максом, — еще страшнее.
Замок встретил их небывалой тишиной. Никто не ждал ни во дворе, ни в холле, даже Ганс. Войдя под каменные своды, Аня огляделась по сторонам и прислушалась: в замке стояла небывалая тишина.
— Что-то случилось, — прошептала она.
— Просто я отпустил слуг на выходные, — объяснил Макс.
Он говорил нарочито бодро, но рука крепче сжала ее пальцы, и Аня еще больше встревожилась. Макс тоже был напряжен, едва ли не принюхивался.
Вдруг он остановился и поспешно сказал:
— Не смотри туда.
Но Аня, конечно, посмотрела.
У лестницы, распластавшись в какой-то неправильной, изломанной позе, лежала женщина. По ступеням за ней тянулся кровавый след, будто она ползла вниз. Сначала, в первую ужасную секунду, Аня подумала, что это Катарина. Но потом разглядела крупное тело и короткие свалявшиеся волосы и ощутила некоторое облегчение. Какими бы ни были их отношения, Аня не желала Катарине подобной судьбы.
— Что здесь?..
Она с тревогой взглянула на Макса, но тот был в таком же замешательстве, и от этого Ане стало еще страшнее. Макс шагнул к телу, и тогда женщина открыла глаза.
— Она жива, — прошептала Аня. — Нужно врача…
— Подожди.
Макс жестко задвинул Аню за спину — и вовремя. С трудом приподнявшись, женщина поползла на них. Она двигалась рывками, только при помощи одной руки: вторая была сломана. Ноги волочились за ней бесполезной переломанной плотью. Похоже, у женщины был поврежден позвоночник, но какая-то сила все еще теплилась в ней. Помогала жить и двигаться. Когда Аня взглянула в ее глаза, то поняла, что эта сила — ярость.
— Стой, — приказал ей Макс по-русски.
Аня сразу почувствовала, что он использует дар, — по тому, как задрожал воздух, а невидимая волна накатила на нее и беспрепятственно проникла в голову. Ноги сами собой приросли к полу. Хоть Макс приказывал не ей, Аня тоже поддалась, подчинилась. Ей стало противно от самой себя.
Зато на покалеченную женщину сила Макса не произвела никакого впечатления. Она все ползла и ползла, кряхтя и обламывая ногти на единственной целой руке.
— Остановись! — воскликнул он громче. Бесполезно. Женщина была уже совсем близко. Макс отступил на несколько шагов. — Да что ты такое?..
Он вытащил из-за пазухи пистолет и выстрелил ей в голову. Только это ее остановило, хотя пальцы еще несколько секунд
«М» значит мир? Как бы не так. Слишком близко она познакомилась с теми, кто ставит на людей эти клейма.
Видение из сна снова налетело на нее, как стая воронов: Борух, распятый посреди поля, заклеванный птицами. Нужно было найти его, непременно найти. Всех детей. Аня сорвалась с места и побежала вверх по лестнице.
— Аня, остановись! — крикнул ей вслед Макс. — Она пришла не одна!
Но Аня, давясь воздухом, уже взлетела по ступеням, перепрыгнула через рассыпавшиеся доспехи и окровавленную булаву. Прямо по коридору виднелась открытая дверь гостиной — она бросилась туда. На пороге лежал мужчина. Аня едва не споткнулась о его ноги в тяжелых сапогах. Голова была неестественно вывернута на сторону, глаза закатились, кожа уже посинела. В спине чернела рана. Кровь пропитала его форму, натекла загустевшей уже лужицей.
Темная подсохшая дорожка тянулась к выходу и дальше по коридору. Обмирая, Аня пошла по этому следу, осторожно ступая, прислушиваясь к каждому шороху. На всякий случай она стала вспоминать, как применила силу на мосту — не случайно, а намеренно. Достаточно было подумать о Пекке, разозлиться на тех, кто его расстрелял…
Темные капли крови вели во флигель. Когда Аня поняла это, к горлу подкатила тошнота. К спальням она уже бежала, перепрыгивая ступеньки последней винтовой лестницы. «Борух, Борух», — стучало в висках. Она ворвалась в комнату мальчиков и застыла на пороге. В кованых кроватях крепким сном спали дети — сегодня никто не поднял их на тренировку, и их мерное сонное дыхание наполняло спальню. Аня с облегчением выдохнула. Возможно, они даже не знали, что в замке были чужие.
И тут она увидела Далию.
Далия сидела на кровати какого-то мальчика, подогнув под себя ноги и накрыв их подушкой. На подушке были рассыпаны руны. Далия перебирала камешки, не обращая внимания на Аню.
Аня подошла ближе и тут поняла, что рядом с ней лежит Борух.
— Что ты здесь делаешь? — прошептала она, забыв, что Далия ее не понимает.
Стоило взглянуть на спокойное и бледное лицо Боруха, как в груди что-то тоскливо заныло. Борух лежал странно: на спине, вытянув ноги и задрав нос к потолку, укрытый одеялом до подбородка. Прямой и строгий, с аккуратно зачесанными волосами. Нет, подумала Аня, дети так не спят.
Было и еще что-то — жуткое, неправильное, мазнувшее по краю, спрятанное до поры до времени за спиной у Далии. Но вот Далия подвинулась, уступая место, и Аня ясно увидела это.
Огромное красное пятно расплылось по одеялу на спокойной, неподвижной груди Боруха. Несколько секунд, закусив до боли губу, Аня ждала, что Борух вдохнет. Но этого так и не произошло.
Лихолетов
Утром Катарина вернулась с кувшином воды и нехитрым завтраком: мягкий хлеб, два сваренных вкрутую яйца. Лихолетов оббил яйца о край тумбочки, счистил скорлупу на тарелку и закинул их в рот одно за другим, заедая хлебом и запивая водой прямо из кувшина. Катарина, застывшая напротив него, выглядела не слишком выспавшейся. Пальцы, испачканные в чьей-то крови, нервно барабанили по рукояти револьвера, который она держала на поясе.