Инжектором втиснутые сны

Бейкер Джеймс Роберт

— Студия KRUF, — сказал я. — На линии говорящий мул Френсис.

— Ты мудак блевотный, — ответил он.

— Это что, на второй стороне альбома Пэт Кларк? Ну-ка, я проверю по каталогу.

— Какого хера ты там о себе думаешь, выблядок кривлючий? Как ты смеешь так опускать «Ангела с хайвея»? Эта песня — величайшее выражение правды души, — его голос смягчился — ну прямо Клинт Иствуд на шестые сутки без сна.

«Beehives» повторяли припев.

— Шутишь, что ли, приятель? — небрежно поинтересовался я. — Или так, или тебе надо урезать свою дозу ректальных свечек «Май Тай». Эта песня всегда была ошметком цинично-банального пюре, со дня выхода…

— Эта песня — моя душа, — с жаром сказал он. Потом: — Значит, так, дружище. Я знаю, где ты живешь. Знаю твой точный адрес.

— Эй-эй! — отозвался я с наигранным раздражением. — Не вздумай меня пугать, ты, дегенерат безмозглый. Не вздумай звонить мне в четыре утра только чтобы попугать. Я в этом городе кое-что значу, понимаешь, о чем я, да? Я вхожу в команду по боулингу «Чиф Гейтс», могу доказать — у меня есть оранжевая футболка…

— А если тебе язык оторвать

и в задницу засунуть?

Я отключил его линию и принял очередное посвящение песни. Фигня это все. В мегаполисе психопатов кто-нибудь этакий то и дело выползает из-за фибролитовых стен, особенно между тремя и шестью утра. В такой разнообразной нации, как американцы, даже самый тактичный сатирик хоть на чью-нибудь мозоль, да наступит, это неизбежно. Просто невозможно не задеть хоть один дерьмовый идиотизм из тех, что для некоторых просто бесценны.

Я продолжал ставить песни о смерти до рассвета. Очевидно-прямолинейные «Tell Laura I Love Her», [36] «Teen Angel», [37] «Dead Man's Curve», [38] группу «Death Cab For Cutie»; [39] ставил иронично-ретроспективные или знаменующе-обрекающие: «Love Me Two Times», [40] «I Don't Live Today», [41] «Happiness Is A Warm Gun». [42]

36

Песня в исполнении Рэя Петерсона (Ray Peterson).

37

Песня Джина и Рэда Сарри (Jean and Red Surrey) в исполнении Марка Диннинга (Mark Dinning).

38

Песня Яна Берри, Роджера Кристиана и Арта Корнфилда (Jan Berry, Roger Christian and Art Kornfield) в исполнении поп-панк-группы «Blink 182».

39

Инди-поп-группа, лидер — Бен Гиббард (Ben Gibbard).

40

Песня Джима Моррисона.

41

Песня Джими Хендрикса.

42

Песня Джона Леннона и Пола Маккартни.

Я включил в подборку и такие песни, которые вроде бы не имели ничего общего со смертью, но для меня от них просто разило ею. «Sunshine And Lollipops» [43] (так и вижу обугленные тела младенцев в дельте Меконга во Вьетнаме), «Someday We'll Be Together» [44] (yгy, например, когда оба помрем) и «Summertime Blues» [45] в исполнении «Blue Cheer» [46] (можно учуять запах паленых клеток мозга).

43

Известная композиция Лесли Гор.

44

Песня Фрэнки Наклза (Frankie Knuckles).

45

Легендарная композиция Эдди Кокрэна при участии Джерри Кэйпхарта.

46

Рок-группа, первой начавшая эксперименты с громкостью звука; считаются основоположниками хэви-метал-рока.

Ставить все, что захочется — это круто. В KRUF только я мог себе позволить такое. Дневные ди-джеи все были такие прилизанные — прямо MTV без картинок: одно время этот формат работал, а сейчас шел ко дну. Вот потому-то, придя в полное отчаяние, они обратились ко мне. У меня была самая большая ночная аудитория в Лос-Анджелесе. Но поставить меня на дневное время и связать списком «чего крутить», имело столько же смысла, сколько в программе «Доброе утро, Америка» предлагать Кейту Ричардсу [47] вопросы, приготовленные для Дэвида Хартмана. [48]

47

Keith Richards — гитарист группы «Rolling Stones».

48

David Hartman — известный американский режиссер.

Об угрозе по телефону я и не думал, пока не ушел с радиостанции после шести. Шагая на парковку за зданием, где я оставил машину, я терзался предчувствием. Может, за вон той «барракудой» кто-нибудь прячется, скрючившись, с ножом в руке. Или я буду открывать машину — и раздастся голос «К-козел…», и я почувствую острую боль в почке. Но ничего не случилось.

Наверное, это было в основном из-за погоды — сухой, безветренной, давящей жары, наполнявшей ощущением неизбежности насилия. Она иссушала нервы, люди слишком много пили, дерьмовые фразы быстро приводили к колотым ранам.

Погода бунта в Уоттсе, [49] погода убийств Тэйт/Ла Бьянка; [50] дни, когда соседи вызывают полицию, чтобы сообщить, что из дощатого сарайчика чем-то воняет. Так и ждешь увидеть кровь на асфальте, сверкающую в огнях мини-камер, толпу зрителей с пивом, парней без рубашек, девчонок в шортах.

49

В августе 1965 г. в районе Уоттс в Лос-Анджелесе вспыхнул бунт против расовой дискриминации. Для его подавления власти были вынуждены задействовать 20 тыс. солдат Национальной гвардии.

50

Убийства, совершенные «семьей Мэнсона» — членами коммуны хиппи под руководством «пророка» Чарльза Мэн¬сона: жестокая резня на вилле режиссера Романа Полански в ночь с 8 на 9 августа 1969 г. (в числе семерых погибших была актриса Шарон Тэйт, жена Полански, находившаяся на девятом месяце беременности, на стене кровью жертвы было написано «Свинья!» — сл. песню Джорджа Харрисона с пророческого для Мэнсона «Белого Альбома» Битлз 1968 г.). Следующей ночью были зверски убиты Лено и Розмари Ла Бьянка; Мэнсон и остальные участники этих преступлений были приговорены к пожизненному заключению. Чарли утверждает, что убийств не совершал и не отдавал приказа совершить.

Грузовики службы доставки ворчали на улицах мертвой кинолаборатории, пока я отпирал дверь своей машины — линкольна «континенталь» 1963 года: черного, убийственно блестящего, с откидным верхом (восстановлен — как новенький). Я сунул ключ в замок зажигания еще до того, как отрубилась сигнализация, завел мотор, поднял крышу и воткнул кассету ранних «Stones». «Вот и все», — неслось из динамиков, пока я выруливал в раздражающий утренний свет.

Выезжая вверх по Сансет, я все думал о том звонке. «Я знаю, где ты живешь. Знаю твой точный адрес». Это меня как раз не волновало. Если он отправится по адресу из телефонной книги, то приедет в увитый плющом коттедж в Бичвуд-каньоне, где три молоденькие девочки топлесс из приемной будут кидаться подушками там, где однажды мы с бывшей женой долго-долго играли в «гляделки». «Эта песня — моя душа». Что за причудливая драматичность. Точно, крышу снесло. Еще бы обратился к пустой упаковке из-под «Фритос», [51] как к Деве Марии.

51

«Fritos» — кукурузные палочки и картофельные чипсы, выпускаемые компанией Frito-Lay: «Lays», «Cheetos».

И вдруг меня осенило. Пока я ждал зеленого на Ла Бри, я абсолютно точно понял, с кем говорил. Голос был знаком, знаком во многом. Я вспомнил этот голос — интервью в конце шестидесятых, может, это было интервью с Диком Кларком в программе «Америкэн бэндстэнд». [52]

Помню, я тогда был удивлен и слегка разочарован. Это был голос отъявленного бабника, причем то ли идиотика, то ли просто туповатого. Если б я не знал, кто это, я бы, наверное, принял его за какого-нибудь придурка, неудачника. Почему-то от гения ждешь, что он должен быть весь такой культурный и красноречивый, вроде Орсона Уэллса [53] или Джона Гилгуда. [54]

52

«American Bandstand» — телепрограмма Дика Кларка о современной музыке, выходит в эфир с 1957 г.

53

Orson Welles — актер, режиссер, сценарист, продюсер.

54

John Gielgud — американский актер и режиссер.

А у Денниса Контрелла был голос маньяка. Возникало чувство, что он — что-то вроде сумасшедшего профессора, недоразвитый бедолага, разбирающийся в одном-единственном: музыке. Но вот тут никто с ним и рядом не стоял. Деннис Контрелл — Рихард Вагнер рок-музыки.

Был им, по крайней мере, до тех пор, пока все это не рухнуло в шестьдесят девятом. Он тогда удалился в пресловутое затворничество, закрылся от всех в помпезной и безвкусной цитадели где-то далеко за набережной Малибу. Последующие годы были покрыты пеленой противоречивых слухов и домыслов. Ходили рассказы о сумасшествии и вызванном наркотиками насилии, о чудесных исцелениях и восстановительной хирургии, о вендетте каждому, кто осмеливался вторгаться в святилище его извращенного мозга.

Все совпадало. «Эта песня — моя душа». Кто еще, кроме истинного создателя такого монументального бреда, мог бы верить в него всей душой?

Мне было не по себе, когда я припарковался на своем месте у мотеля «Тропикана» и заглушил мотор. Нормальный человек пропустил бы мимо ушей мою очевидно дружелюбную подколку. Но с другой стороны, нормальному и в голову не придет, что он вложил свою душу в поцарапанный виниловый диск с популярной когда-то песней вроде «Ангела с хайвея». Конечно, у него с мозгами могло быть так плохо, что он сейчас мог даже не помнить нанесенного мною оскорбления и перейти к новым и гораздо более страшным воображаемым обидам. Может, черкнуть ему кратенькое извинение, где написать правду: что я считаю его истинным и величайшим гением, что глубочайше привязан эмоционально к его музыке, что я уж точно не хотел ничего плохого? Да нет, к чему раздувать? Нечего будить собаку, если она и так не спит.