Инжектором втиснутые сны

Бейкер Джеймс Роберт

— Ты что, серьезно? — теперь она крепко сжимает косячок в кулаке, словно боится, что я сейчас его отберу и потащу ее прямиком к директору или в участок.

— Ну так, иногда, — сам себе удивляюсь, до чего я вдруг стал спокоен. Это спектакль, рожденный страхом. Зато я сейчас в деле. Может, это мой единственный шанс.

— Ты на такого не похож.

— Внешность обманчива.

— Разве? — чувствую, она проверяет меня. И начинает глумиться над «Beehives», размазывать их по стенке, а косяк по-прежнему держит в руке, словно не зная, что с ним делать. Я поворачиваю к школе. Впереди показываются красная черепичная кровля и цепочечная ограда.

— Господи, день сегодня отличный, — говорит она.

— Ага, классный.

— Скотт, хочу тебя спросить,

можно?

Боже мой, она знает, как меня зовут!

— Конечно, давай.

— Ты сегодня точно в школу пойдешь?

Бью по тормозам посреди улицы, еле вписываюсь в разворот, подрезаю кого-то и наконец выруливаю обратно на дорогу, а рядом со мной наконец-то сидит девушка моей мечты.

Через несколько часов — мы приехали ко мне, сидим на диване в комнате отдыха, дымок марихуаны обволакивает плакатик Нормана Рокуэлла ко дню Благодарения, висящий над нами. Телек «Магнавокс» [80] показывает повтор программы «Холостой отец», а со стеллажа, где стоит хай-фай техника, Джеймс Браун [81] хрипло вопит «Lost Someone», [82] это альбом «Live at the Apollo». [83]

80

«Magnavox Consumer Electronics Corp» — компания по производству электронных приборов.

81

James Brown — легендарный певец и композитор, «крестный отец соула», родоначальник стиля фанк.

82

Известная песня Джеймса Брауна.

83

Легендарный «живой» альбом Джеймса Брауна, записанный в знаменитом блюзовом клубе в Нью-Йорке «Apollo» («The James Brown Show Live At Apollo», 1962).

Мы целовались долго, кажется, дни подряд, и сейчас находимся в гипнотическом любовном ступоре.

Я распахиваю ее блузку. Она снимает лифчик, у нее крепкие груди с розовыми сосками. Расстегивает мою полосатую мадрасскую рубаху. Юбка уже задрана до талии. Я поднимаю ей ноги, приспускаю черные кружевные трусики и всем лицом зарываюсь в промежность, поросшую блестящими темными волосками. Она сладка, как гавайский пунш, идеальный вкус фрукта страсти. Я не могу это выдержать. Член — как Годзилла. Приподнимаюсь, и она направляет меня в себя. Она не девственница. И я тоже — теперь. Я в ней, глубоко в ней, и я целую нежные розовые губы, на которых не осталось и следа вишнево-красной помады.

На беззвучном экране телика «Холостого отца» сменяет документальный фильм о Чете Хантли. [84]

Но мне нет до этого никакого дела.

Катится горячий пот, Джеймс Браун — гипнотическое пение. В жарком дурмане изумления мы бьемся друг в друге на диване, и когда чернокожие девушки там, в «Аполло», начинают вопить, Черил Рэмптон заходится в крике.

Рев моторов утренних машин ворвался ко мне, в открытые окна мотеля «Тропикана». Я выключил проигрыватель и осторожно сунул пластинку «Stingrays» в конверт. И снова поглядел на обложку, и вспомнил, как впервые увидел ее: на стенде в «Уэлла Мьюзик Сити», в сентябре шестьдесят четвертого. Спустя полгода после того, как я потерял Черил.

84

Chet Huntley — легендарный американский диктор, ведущий телевизионных новостей.

Тогда, двадцать лет назад, глядя на фотографию Шарлен на конверте, я подумал, что вновь

нашел ее.

Эти две девушки были так похожи, что в это совпадение просто не верилось. Черил и Шарлен были как близняшки. Сперва я решил, что это — Черил. Мне пришлось прочесть все, что было написано на конверте и изучить откровенные студийные фотографии на обороте — на которых сходство было менее чем полным — чтобы убедить себя, что это не Черил, а лишь еще одна выходка моего истерзанного горем сознания, непроизвольно выискивающего ее везде, как этим летом и было.

Она чудилась мне везде: в битком набитых людьми торговых центрах, в машинах, пролетающих по автостраде навстречу мне, в глубине непроходимой толпы визжащих девушек на концерте «Beatles» в Холливуд Боул. [85]

Но попытки преследовать этот призрак каждый раз оборачивались мрачными шутками, как в фильме «Сумеречная зона».

Девушка с волосами Черил, с ее по-детски нежной кожей, оборачивалась — и я видел очки и торчащие вперед зубы. «Извините, я принял вас за другую».

85

Hollywood Bowl — природный амфитеатр в Лос-Анджелесе, в который встроена грандиозная концертная площадка. Битлз дали там серию концертов в 1965, что отражено на видеозаписях и концертном альбоме «The Beatles At The Hollywood Bowl», выпущенном в 1977 г.

Всегда должна была быть не она. Потому что даже тогда, даже притом, что никаких доказательств у меня не было, я был практически полностью уверен — Черил умерла.

Сейчас, двадцать лет спустя, доказательств по-прежнему нет. Но разве это все еще имеет значение? Пытаться сейчас выяснить, что же случилось с Черил, — такая же бесполезно-навязчивая идея, как вдумчиво изучать фотографии ран президента Кеннеди.

Я накрыл голову подушкой и провалился в сон.

2

Около полудня меня разбудил резкий стук в дверь. Последний раз ко мне так стучали полицейские, когда я лет в пятнадцать угнал машину. Или нет, не они — сотрудники ФБР в шестьдесят шестом, когда я скрывался от призыва. Или нет — так отец ломился в ванную, когда я запирался подрочить массажером для кожи головы.

Я выскочил из постели, сердце забухало в бифетаминовом угаре, я глянул сквозь жалюзи на двери. Нет, не копы, не ФБР и не папаша. Огромный черный тип, этакий Иди Амин, [86] в легком темно-синем спортивном костюме, который не скрывал ни пушки, ни толстого хрена.

86

Idi Amin Dada — бывший диктатор Уганды, садист и каннибал; при росте более 190 см весил около 110 кг.

— Да, что вы хотели? — спросил я через закрытую дверь, накинув цепочку.

— Открывай. Я хочу с тобой поговорить.

— Это о чем же?

Его налитые кровью глаза отыскали щель в жалюзи, сквозь которую я на него глядел.

— А в чем проблема? Ты что, перепугался только потому, что я — черный? Боишься, что я сопру твое стерео и оттрахаю в жопу твою жену?

— Я боюсь, что мое стерео того не стоит, — ответил я, жалея, что не знаю нынешнего адреса Линн. Приоткрыл дверь на ширину цепочки. — Так в чем дело?

Он оглядел меня, оценивая, пренебрежительно ухмыльнулся.

— Мистер Контрелл хочет перекинуться с тобой словечком.

Меня как по башке шарахнули.

— Мистер кто? — переспросил я примерно так же убедительно, как выступали нацистские врачи на Нюрнбергском процессе.

— Деннис Контрелл, — уточнил он несколько нетерпеливо и раздраженно.

— Вы говорите об этом, как его, продюсере со студии? — я тянул время.

— Он звонил тебе вчера.

— Разве?

— Он просил передать тебе, что извиняется. У него была тяжелая ночь.