Инженер его высочества
Шрифт:
— Замечательно! В таком случае можете рассчитывать на мою полную поддержку в реализации ваших начинаний.
Ага, теперь бы только понять, это он планирует нечто вроде повторения истории с Мамонтовым или стелет соломки на случай, если Николай таки сыграет в ящик? Хотя, наверно, не «или», а «и». Может, слегка обострить ситуацию?
— Сергей Юльевич, наверняка вас интересует еще один вопрос. Вы его зададите прямо или обойдемся без поднятия этой темы?
— Пожалуй, не обойдемся. Прямо так прямо. Скажите,
— Да просто нравится он мне, — решил немного повеселиться я. — Хороший такой мальчик, честный, немного наивный, но не дурак. Вот и советую ему иногда по жизни, мне не жалко. — Витте с невозмутимым видом ждал продолжения. Ладно, вот оно: — Как вы, наверное, в курсе, Георгий год назад был тяжело болен. Жить ему оставалось совсем чуть-чуть. Но тут ему повстречался некий горный старец. Он вылечил цесаревича. За один день. По поводу изложенного у вас сомнений нет, надеюсь?
— Нет. По моим сведениям, все именно так и было.
— Так вот. Горный старец не хотел, вылечив, бросать Георгия на произвол судьбы. Но и появляться в обществе он не хотел тоже. Оно ему противно, знаете ли. Да и других дел хватает.
— Я его понимаю, — кивнул Витте, — продолжайте.
— Да, собственно, уже почти все. Старец попросил внука и ученика, который в это время как раз собирался в Россию, связаться с Георгием и предложить ему свою помощь. Я связался и предложил. Цесаревич с благодарностью принял. Так и живем.
Витте перевел дух. Ведь наверняка допускал, что именно я этот старец и есть! Да и сейчас, скорее всего, до конца эту мысль не отбросил.
— Так сколько же лет старцу?
— Не меньше ста двадцати. А вот насколько больше — я не знаю, дедушка не любит распространяться о своей молодости.
— Вы сказали — ученика… А как далеко, если не секрет, зашло ваше ученичество?
— Оно закончилось. Именно поэтому я и решил переселиться в Россию. То есть я могу практически то же, что и старец, ну, может, чуть похуже и не так быстро.
— Э-э-э… не будет ли с мой стороны нескромностью попросить вас продемонстрировать что-нибудь из своих способностей?
— Не будет. Вон, кстати, сюда его высочество идет. Спрошу у него и, если он тоже не против, продемонстрирую. А вы что думали? Не только он меня слушает, но и я его.
Через две минуты Гоша был в кабинете.
— Георгий Александрович, — обратился я к нему, — я тут признался господину Витте, что являюсь внуком горного старца… — Хорошо, что как раз вчера мы с ним на эту тему побеседовали. — Сергей Юльевич просит продемонстрировать ему чего-нибудь этакое.
— Я не против, — с ходу врубился в ситуацию Гоша, — только, пожалуйста, пусть «что-нибудь» будет без пиротехнических и прочих эффектов. Простенькое, вроде портала.
— Согласен. Значит, портал
Я нажал сначала первую, а потом вторую кнопку на заранее выложенном на стол охмурителе.
Все-таки русский язык хорошо приспособлен для выражения сильных эмоций. Потому что словом, например, «изумление» состояние Витте можно было описать весьма приблизительно. Придерживаясь протокольной точности, следовало сказать, что он радикально охренел! И продолжал оставаться в этом состоянии.
— Сергей Юльевич, ну что вы стоите? Идите за мной.
Витте сделал три неверных шага и встал посреди гостиной. Портал за его спиной схлопнулся.
— Присесть не желаете? Или лучше сначала подойдите к окну.
За окном шел снег — в нашем времени был конец марта.
— Г-где мы? — понемногу обретая дар речи, спросил министр.
— Торбеево озеро. Не знаете? Это около ста километров на север от Москвы.
— А почему снег?
— Потому что это другой мир. Вы, возможно, слышали гипотезу, что наш мир далеко не единственный? Вот вам ее наглядное подтверждение.
— И ч-что теперь?
Витте озирался, пытаясь найти портал, через который мы только что прошли. Естественно, ничего даже отдаленно похожего он не увидел.
— Ну можно, например, на лыжах покататься… хотя погода мерзкая. А что вы дрожите, вам холодно? Извините, но ваш визит был внезапным, отопление я не включал. Или вы уже обратно хотите?
— Да, есл-л-ли можно.
— Ну не бросать же вас тут? Пойдемте. Хотя… минутку.
Вчера я не только собрал охмуритель, но и, сбегав в коттедж, малость изменил картинку на настенном экране. Теперь там был красный силуэт человека на черном фоне.
— Вот сюда, пожалуйста, встаньте. — Я показал министру на резиновый коврик перед экраном. Щелкнуло, и силуэт изменил цвет на зеленый. — Все, можно и назад.
Витте вздрогнул — перед ним снова был портал. С той стороны Гоша, изображая занятость, что-то черкал на листке бумаги. Министр с несколько несоответствующей титулу поспешностью метнулся в мой кабинет. За ним прошел я.
— Вы уже вернулись? — оторвался от своего занятия Гоша. — Тогда прошу извинить, у меня дела. До свидания, Сергей Юльевич.
Я подошел к столу и выключил охмуритель.
Витте перестал дрожать и понемногу приходил в себя. Осмотрев кабинет, он, видимо, убедился, что мы вернулись именно туда, откуда уходили. Потом он откашлялся и с некоторой даже торжественностью сказал:
— Прошу меня простить, господин Найденов, поначалу я несколько сомневался в ваших словах. Но теперь, разумеется, все сомнения исчезли.
На его лице стало постепенно проступать некоторое недоумение.
— Странно, печень совершенно не болит. Последнее время она меня постоянно донимала, а тут…