Инженер Петра Великого 3
Шрифт:
Обратный путь выдался еще тяжелее. Мы торопились, стараясь оторваться от возможной погони, шли почти без отдыха, меняя маршрут, путая следы. Раненый солдат стонал, его приходилось нести на импровизированных носилках, что сильно замедляло наше движение. Люди устали, вымотались до предела. Я старался их подбадривать, рассказывал о том, какое важное дело мы сделали для России.
И все-таки шведы нас настигли. Дня через три, когда мы уже подходили к более-менее обжитым местам, где можно было надеяться на помощь местных, на одном из лесных переходов мы вляпались в засаду. Засада была устроена грамотно, по всем правилам военной науки. Нас поджидали в
Положение казалось безвыходным. Нас зажали в тиски, обстреливали с двух сторон. Пули свистели над головами, отбивая кору с деревьев. Один из наших солдат упал, сраженный наповал. Еще двое были ранены. Отстреливаться было почти бесполезно — шведы были хорошо укрыты, а мы — как на ладони.
И тут я вспомнил про свой последний козырь, про «гостинцы», которые я прихватил с собой из Питера «на всякий». Несколько опытных образцов моих новых ручных гранат, с терочным запалом, которые так эффектно показали себя в «потешном бою». Конечно, это были не серийные изделия, а штучный товар, сделанный моими руками (серию мне так и не выдали, все в действующую армию уходило).
— Гранаты к бою! — заорал я, перекрывая треск выстрелов. — Федька, Гришка, за мной! Солдаты, держись! Прорываемся!
Я выхватил из сумки первую гранату. Руки немного дрожали от дикого напряжения. Сорвал кожаный колпачок, чиркнул запалом по терке на рукавице. Шипение! Есть! Не раздумывая, швырнул гранату в ту сторону, откуда шведы палили особенно зло.
Через пару секунд — БА-БАХ!
Взрыв в замкнутом пространстве ущелья громыхнул так, что уши заложило. А главное — эффект! Шведы, не ожидавшие такого «сюрприза», на мгновение опешили, стрельба с их стороны поутихла.
— Еще! — скомандовал я.
Федька с Гришкой, поняв мой замысел, тоже достали свои «гостинцы». Еще несколько гранат полетели в сторону неприятеля.
Взрывы, крики, сумятица…
Шведы, похоже, впервые столкнулись с таким оружием, и оно произвело на них ошеломляющее впечатление. Их боевой порядок смешался, они заметались, не понимая, что происходит.
Этим надо было пользоваться!
— Вперед! За мной! Прорвемся! — крикнул я и, выхватив фузею, первым бросился в ту сторону, где шведская линия обороны казалась наиболее слабой.
Мои солдаты, воодушевленные успехом гранатной атаки и моим примером, рванули следом. Завязалась короткая, яростная схватка. Мы дрались как черти, отчаянно, понимая, что это наш единственный шанс выжить. Я палил почти в упор, потом схватился за саблю. Федька с Гришкой, забыв, что они «технари», махали своими фузеями, как дубинами. Поморы орудовали ножами с какой-то первобытной яростью.
Шведы, оглушенные взрывами гранат и ошеломленные нашей дерзкой атакой, не выдержали, дрогнули, попятились, а потом и вовсе обратились в бегство, бросая оружие и раненых. Мы прорвались! Вырвались из этой смертельной ловушки!
Конечно, без потерь не обошлось. Еще двое наших солдат остались лежать там, в этом проклятом ущелье. Несколько человек, включая меня, получили ранения — мне пуля чиркнула по руке, не сильно, но кровищи натекло изрядно. Зато мы были живы! И, что самое главное, мы спасли бесценные образцы руды, карты и все наши записи. Информация, которая могла изменить судьбу страны, была в наших руках.
Остаток пути до Питера мы проделали уже без особых приключений,
Доклад Государю состоялся той же ночью, в узком кругу. Петр Алексеевич, увидев наши трофеи — мешки с лапландской рудой, карты, трофейное шведское оружие, — и выслушав мой сбивчивый рассказ о наших злоключениях, пришел в неописуемое состояние.
Сначала — ярость.
Ярость на предателей, которые слили информацию шведам, на тех, кто пытался сорвать экспедицию. Он сыпал проклятиями, обещал всех найти и покарать самой страшной карой.
Потом — восторг.
От того, что мы выжили и привезли такие бесценные сведения. Он вертел в руках куски руды, цокал языком, прикидывая, какую пользу это принесет государству.
— Ай да Смирнов! — гремел он, хлопая меня по здоровому плечу так, что я едва на ногах устоял. — Вот это служба! Вот это преданность! Да за такие дела…
Немедленно был отдан приказ: готовить военную операцию по «защите русских интересов» в Лапландии. То есть, попросту говоря, оттяпать у шведов эти богатейшие земли, пока они не опомнились. И одновременно — усилить поиски предателя, который слил информацию шведам. Брюсу работенки навалило много.
А я, слушая все это, чувствовал себя как выжатый лимон. Радость от успеха смешивалась с осознанием того, что главная битва еще впереди. Да, мы привезли руду, мы прорвались. Но шведы теперь знали о наших планах. И они наверняка сделают все, чтобы нам помешать.
Гонка за ресурсами, гонка технологий, гонка вооружений — все это только начиналось. И я, Петр Алексеевич Смирнов, капитан от артиллерии, инженер и, как оказалось, неплохой тактик, снова оказывался на самом ее острие.
Когда Государь уже под утро отпустил меня, я брел к себе в домик в слободе. Рука ныла, все тело ломило от усталости, но мысли в голове крутились совсем не об этом. Лапландская руда, военная операция, предатели в столице… Все это было так масштабно.
И тут такая шальная мысль в голову стукнула, от которой аж мороз по коже продрал. А не слишком ли я тут наследил? Не слишком ли круто меняю ход истории? Одно дело — станки какие-то придумать, пушки улучшить, это, в конце концов, и без меня бы рано или поздно случилось, может, чуть позже, может, по-другому. Но вот эта Лапландия… Это же уже геополитика чистой воды! Захват новых территорий, потенциально — новый виток войны со шведами, а то и с кем покруче. А если бы я не сунулся со своими «дедушкиными» рассказами про руду, может, все бы шло своим чередом, потихоньку, без таких вот резких движений?
Я ведь не просто так сюда попал, наверное. Может, у меня какая-то миссия есть, о которой я и не догадываюсь? Или я тут, как слон в посудной лавке, все рушу, все меняю, не понимая последствий? Эти «бабочки», о которых так любят фантасты рассуждать, — одно неосторожное движение в прошлом, и будущее может измениться до неузнаваемости. А я тут не просто бабочек давлю, я тут целые горные хребты сдвигаю, новые войны провоцирую, судьбы государств решаю.
Стало как-то не по себе. Одно дело — отвечать за себя и своих ребят, за качество своих изделий. И совсем другое — чувствовать, что от твоих решений может зависеть будущее целой страны. И ведь спросить-то не у кого, посоветоваться некому. Я тут один такой, «попаданец» хренов, со своими знаниями из будущего.