Инженер Петра Великого
Шрифт:
Глава 9
Мой самопальный токарный станок, конечно, да «хитрости» с формовочной землей — это хорошо, спору нет. Кстати, все наработки с Тулы привезли в Охту. Успели и станок собрать. Цапфы у пушек и правда ровнее выходили, да и отливок с трещинами и дырами стало поменьше. Поручик Орлов, когда пушки принимал, иногда даже кивал мне одобрительно. План-то цех стал выполнять лучше. Только вот радоваться
Ну и какой толк наводить марафет на эти цапфы, если сам чугун, из которого пушку отлили, хрупкий, как стекло на морозе? На хрена сверлить идеально ровный канал, если в стенках ствола полно шлака или зерно кривое — жди трещину при первом же нормальном выстреле? Сколько я ни пялился на работу в литейке, сколько ни ковырял брак — вывод был один: металл, который тут плавили, был просто дерьмовым. Из рук вон плохим.
Чугун для ядер и пушек был проще — он же явно был перенасыщен серой и фосфором под завязку. Это было видно даже по излому — крупное, блестящее зерно, типичное для хрупкого металла. Я сам пробовал молотком хряснуть по бракованному ядру — оно вдребезги разлеталось от одного хорошего удара. А ведь ядро должно было стену крепости прошибать! Наши ядра, небось, до врага целыми не долетали. А пушки из такого чугуна? Страшно представить. Тот разрыв пушки на испытаниях перед шишкой из столицы — вот он, показатель! И ведь это была не случайность, а закономерность, система.
Бронза, из которой лили орудия покруче, для флота или осады, была не сильно лучше. Да, она не такая хрупкая, как чугун, но качество ее скакало от плавки к плавке. То слишком мягкая, вязкая — ствол быстро разгорался, форму терял. То, наоборот, с какими-то дикими внутренними напряжениями, тоже готовая треснуть в любой момент. Плавильщики мешали медь с оловом и другими добавками (если они вообще были) больше «на глазок», от балды, чем по какому-то расчету. Пропорции гуляли, температура плавки — тоже. Какой там анализ состава шихты, какие пробы расплава перед заливкой — забудь.
А ружья? Фузеи пехотные? Их стволы ковали в кузне. Я специально ходил смотреть. Технология — проще пареной репы. Берут полосу железа, проковывают кое-как, сворачивают на палке-оправке, заваривают шов молотом.
Из какого железа? Да из самого обычного, кричного, которое в примитивных горнах-домницах получают. Неоднородное, с кучей дерьма внутри, с неравномерным содержанием углерода. Хорошо, если такой ствол вообще выстрел выдерживал. О какой-то точности или долговечности и говорить нечего. Стволы гнулись, раздувались, а иногда и рвались прямо в руках у солдата.
Я вспоминал свою прошлую жизнь, сталелитейные заводы, легированные стали, точный контроль химии, разные режимы термообработки. А здесь — реально каменный век металлургии. И дело было не только в том, что мастера не знали — они работали так, как их учили, как отцы и деды работали. Дело было в самой основе — в качестве исходного металла. Пока они льют и куют из этого доисторического чугуна и железа, все мои ухищрения с формовкой или станками — что мёртвому припарка, косметический ремонт.
Надо было менять саму технологию выплавки. Добиваться, чтобы металл был чище, однороднее, прочнее.
И как? Варианты у меня были.
Во-первых, руду готовить нормально. Ее тут использовали как есть, в лучшем случае — крупно дробили. А ведь банальная промывка, чтобы пустую породу убрать, да обжиг, чтоб ту же серу выгнать — это уже дало бы эффект.
Во-вторых, сам процесс плавки. В этих домницах или кричных горнах, где железо получали прямым восстановлением, хрен добьешься стабильного качества и полной очистки. Может, перейти на два этапа? Сначала чугун в доменной печи выплавлять (пусть и в примитивной, типа вагранки), а потом этот чугун переделывать в сталь или ковкое железо? Пудлингование? Бессемер? Не, это слишком круто для здешних условий. Но даже простейший передел чугуна в кричном горне, с контролем выжигания лишнего углерода и примесей, мог дать металл на порядок чище и прочнее.
В-третьих, флюсы. Я уже убедился на опыте с бронзой и чугуном в литейке, что добавки типа извести или даже угля могут помочь очистить металл. Надо было подумать, что еще из доступного здесь — известняк, доломит, еще какой камень — можно использовать как флюс при основной плавке, чтобы связать эту дрянь вроде серы и фосфора и выгнать их в шлак.
В-четвертых, контроль температуры и состава. Пусть «на глазок», но тщательнее следить за цветом пламени, за тем, как течет расплав, как выглядит шлак. Брать пробы металла во время плавки, оценивать его свойства по излому или как он куется. Это требовало не столько новых железок, сколько обучения и дисциплины плавильщиков.
Все эти крутились в голове и, в конце концов, складывались в какой-то план. Понятно, что лезть в святая святых, в технологию плавки металла — это еще опаснее, чем строить станки или колдовать с формами. Тут сопротивление мастеров и начальства будет просто диким. Они веками так плавили, и менять что-то — значит признать, что всю жизнь делали херню. Да и риск огромный — одна неудачная плавка, запоротый металл — и мне точно хана.
Но и оставлять всё как есть было нельзя. Пока основа — металл — будет говном, все остальные примочки останутся просто косметикой. Нужно было решаться, искать способ подсунуть свои идеи. Снова через «дедовские секреты»? Или попробовать заручиться поддержкой того же поручика Орлова — он как артиллерист кровно заинтересован в качестве стволов. Или рискнуть и пойти напрямую к Шлаттеру, ссылаясь на приказ генерала «улучшать дело»?
Проблема качества металла — ключевая. И её нужно было решать.
Прежде чем лезть со своими советами к начальству или к этим упёртым плавильщикам, я решил сам провести небольшое исследование, так сказать, в «лабораторных условиях». Понятно, что никакой лаборатории тут и в помине не было. Но у меня была моя каморка в старом цейхгаузе, был какой-никакой доступ к материалам через Воробьева, и, благодаря негласному покровительству поручика Орлова и молчаливому согласию немца Шульца, я мог иногда «похимичить» у маленького горна в углу литейки, который использовали для мелких нужд.
Начал с малого — попытался понять, что за дерьмо этот их чугун, из которого льют ядра и простые пушки. Надыбал у Воробьева (не без сложностей и ссылок на «государево дело») несколько обломков бракованного литья разного времени. В своей каморке я их внимательно осматривал, колол молотком, изучал излом. Как я и думал, структура была крупнозернистая, блестящая — явный признак высокого содержания фосфора. Хрупкость была очевидна.
Потом я решил попробовать переплавить этот чугун с разными «приправами». Достал древесный уголь, натолок его в пыль. У Воробьева выцыганил немного извести, которой белили стены. Нашел во дворе куски известняка — его иногда для кладки печей использовали. Тоже растолок.