Инженер Петра Великого
Шрифт:
Это был маленький, но важный шаг. Я показал, что могу улучшать не только литье, но и механику. Теперь можно было попробовать замахнуться и на пружины, и на другие детали замка. Путь к надежному мушкету был долгим, но первый километр я уже прошел.
Идея со станком и улучшенным замком потихоньку двигалась. Кузнец проникся и согласился под моим руководством выковать несколько пробных пружин по-новому — они и правда выходили лучше. Но всё это были мелочи, доработки. А меня всё сильнее манила другая, куда более дерзкая мысль — нарезы в стволе.
Каждый раз, когда я брал в руки эту казенную дуру, фузею, которую мне дал Орлов, я просто физически
Я знал, что штуцеры, нарезные ружья, уже есть. Видел пару штук на складе — тяжелые, с толстыми стволами, явно дорогие. И знал их главную проблему — заряжание. Пулю приходилось буквально вбивать в нарезы молотком, обернув в тряпочку. Долго, муторно, в бою под пулями — почти нереально. Поэтому штуцеры и были оружием для избранных — егерей, лучших стрелков, но никак не для всей пехоты.
Но должна же быть какая-то управа на эту хрень! Та пуля Минье из будущего, с дыркой в заднице, которая сама расширялась и входила в нарезы… Тут такой еще не было. Но может, можно что-то другое придумать? А что, если нарезы сделать помельче? Или форму их изменить? Или пулю отлить не круглую, а чуть вытянутую, с выступами? Мысли крутились, но всё упиралось в одно — как эти самые нарезы сделать?
Нужен был станок. Тот самый, сверлильный или, скорее, строгальный, который мне велел «думать» генерал. Станок мог бы не просто дырку ровную делать, но и протягивать внутри резец по винтовой линии. Проектирование этого станка шло медленно — вечно не хватало материалов, толковых помощников, да и времени. Но основная идея уже была: ствол крутится, резец едет.
А пока станка нет, можно ли попробовать сделать нарезы как-то по-колхозному? Хотя бы на одном стволе, чисто для эксперимента? Посмотреть, что выйдет? Идея была безумная. Нарезать ствол вручную, без станка — это казалось невозможным. Но азарт инженера и желание проверить теорию практикой пересилили.
Я раздобыл бракованный ствол от фузеи — литье было нормальное, но при сверловке запороли (канал криво пошел). Калибр нужный, длина тоже. Притащил его в свою каморку. Теперь нужен был инструмент — резец. Что-то твердое, острое, чтобы металл грызло. Долго ломал голову. Попробовал заточить напильник — хрупкий, крошится. Попробовал закалить до упора кусок хорошей стали, который приберег с опытных плавок. Получилось лучше. Выточил из него на точиле что-то типа крючка с острой кромкой.
Дальше — как этот крючок протянуть через ствол, да еще и по винтовой линии? Я прикинул шаг нарезов — для длинного ствола и тяжелой пули он должен быть довольно пологим. На длинной деревянной палке, чуть тоньше калибра ствола, нарисовал угольком винтовую разметку. Закрепил свой резец-крючок на конце палки так, чтоб он торчал ровно на ту глубину, какой я хотел сделать нарез.
Теперь самая жесть. Ствол я зажал в тисках (тоже самодельных, Тимофей сколотил). Вставил палку с резцом в канал. И начал ее медленно тянуть через ствол, одновременно поворачивая по разметке. Работа адская! Резец вгрызался в металл с трудом, палка гнулась, руки тряслись. Надо было прилагать огромное усилие, чтоб протянуть резец, и при этом еще точно поворачивать палку, чтоб винт получался ровным.
После
Я вкалывал ночами, урывками, чтоб никто не видел. Руки отваливались, спина ломилась. Резец часто ломался или тупился, приходилось делать новый. Часто сбивался с разметки, нарез шел криво — приходилось начинать заново. Это было похоже не на инженерную работу, а на какое-то первобытное выскребание металла ногтями.
Через несколько недель такой каторги мне всё же удалось прорезать четыре винтовые канавки внутри ствола. Кривые, неровные, разной глубины, с заусенцами. О какой-то точности и говорить не приходилось. Но они были! Это был первый в моей новой жизни нарезной ствол, сделанный практически голыми руками.
Оставалось проверить, даст ли это хоть что-то. Я отлил несколько свинцовых пуль чуть большего калибра. Попробовал загнать одну в ствол шомполом. Шла туго! Забивать ее молотком, как в штуцер, не пришлось. Уже хорошо.
Теперь — выстрел. Идти на полигон с этим самопалом я не мог — сразу вопросы начнутся. Надо было найти тихое место. За заводом, у реки, были кусты и старые, заброшенные сараи. Туда я и попер поздним вечером, прихватив ствол, порох и пули. Присобачил к стволу простейший кремневый замок, который снял с той же фузеи. Зарядил — порох, пыж, пуля (вошла с натугой, как я и хотел). Насыпал порох на полку. Взвел курок. Отошел шагов на пятьдесят к старому дереву, прицелился кое-как и нажал на спуск.
Бабахнул выстрел!
Запоздало пришла мысль о том, что надо было прикрутить ствол к дереву и на курок нажать с помощью веревки — а вдруг взорвался бы в руках ствол?
Отдача показалась сильнее, чем обычно. Я подбежал к дереву. Есть! Пуля вошла в ствол заметно выше и точнее, чем обычно летели пули из гладкого! Я пальнул еще пару раз. Результат был нестабильный — нарезы-то кривые — но все пули ложились гораздо кучнее, чем из гладкого ствола.
И это я еще не ахти какой стрелок!
Оно работало! Даже такая примитивная, кустарная нарезка давала реальный прирост точности! Теперь я знал, что на правильном пути. Осталось «всего лишь» построить станок, который сможет делать это быстро, точно и в нормальных масштабах.
Глава 11
Время шло, Охтинские заводы потихоньку ко мне и моим «причудам» привыкали. Токарный станок, собранный на коленке дело свое делал — цапфы обтачивал, и поручик Орлов теперь реже браковал пушки из-за кривизны. Литейка, под вечно недовольным взглядом управляющего (очень вредный тип оказался), но и под моим неусыпным контролем, стала выдавать меньше откровенного дерьма — «приправы» в формовочную землю и «очистка» металла известью работали. Сверлильная машина тоже помаленьку двигалась, спасибо Орлову — помог выбить у Шлаттера пару толковых слесарей, не таких алкашей, как те, что были сначала. Даже с ружейными замками наметился прогресс — кузнец под моим руководством научился ковать и калить пружины так, что они не ломались после десятка щелчков, а цементированные огнива давали нормальную, жирную искру.