Ирландский воин
Шрифт:
Финниан медлил с ответом. Ох, сколько лет он шел к этому! И вот теперь этот момент настал! Ведь слова короля могли означать только одно: именно его, Финниана, он назначал своим преемником, причем О’Фейл сказал об этом прилюдно. Впрочем, так случалось всегда: если очередной король сам назначал командующего сражением, то этот человек со временем занимал его место.
И Финниан, конечно же, не мог не оценить доверие короля. Начав с самых низов, он поднялся так высоко — блистательный успех!
Судорожно сглотнув, Финниан сжал руку короля и проговорил:
— Onoirduit [5] ,
— Нет, Финниан. Окажи нам честь. Выиграй эту войну.
Они, не откладывая, изложили свои планы, и быстрые бегуньи — ирландки-курьеры, которые могли передвигаться по горам так, что даже дикие животные не чувствовали их присутствия, — уже помчались с королевским распоряжением ко всем подданным О’Фейла. А вскоре нестройные ирландские отряды отправятся к своему традиционному месту сбора — к выжженному монастырю на холме над замком Рэрдов.
5
Вы оказываете мне честь (ирл.).
После обсуждения планов зал на время погрузился в тишину. Каждый из воинов, глядя в темноту, размышлял о том, увидит ли он снова свою семью и друзей и будет ли жив, чтобы встретить следующее лето и собрать урожай следующей осенью.
А затем все направились к двери, негромко обсуждая на ходу все то же — предстоящее сражение. И только один Финниан все еще сидел за столом, склонив голову и опустив плечи под тяжестью мыслей о будущем.
Сенна… Он пойдет к ней. Всего на мгновение.
Глава 44
Сенна сидела в одиночестве в главном зале и слушала непонятные речи, звучавшие вокруг нее. Главный зал по-прежнему был полон людей, и гул их голосов казался ей почти оглушающим. Что ж, неудивительно, ведь она больше привыкла к завываниям ветра и стуку дождевых капель в окна, чем к звукам человеческой речи или смеху…
Сенна не понимала того, что говорилось вокруг, так как говорили на ирландском, но она обнаружила, что очарована этим необычайно мелодичным языком. И ей не нужно было понимать слова, чтобы понять главное: все люди, сидевшие в зале находились в прекрасных отношениях друг с другом и говорили они о том, о чем обычно говорят добрые друзья или родственники, собравшиеся на небольшой семейный праздник.
Оказываясь в подобных компаниях, Сенна всегда сидела молча, стараясь быть незаметной как мошка. Она никогда не знала никого из людей, о которых говорили, и никто никогда не говорил о ней. Даже в своей родной стране она была так же одинока, как и здесь, где говорили на незнакомом ей языке.
Для нее это стало пугающим открытием.
Внезапно к ней подсела красивая молодая женщина и по-английски спросила:
— Госпожа де Валери, не так ли?
Женщина говорила с таким сильным акцентом, что Сенне понадобилось несколько секунд, чтобы узнать свое собственное имя.
— Я —
Сенна улыбнулась в ответ, и это была ее первая попытка стать человеком, который способен поддерживать разговор, не касающийся овец и счетов.
— Вы ведь спутница Финниана О’Мэлглина, верно?
Сенна кивнула, а ирландка, окинув ее оценивающим взглядом, заявила:
— Я хорошо знаю Финниана.
— Правда? — Неприятный холодок закрался в грудь Сенны. — А я очень мало знаю о нем и с удовольствием послушаю вас, — солгала она с улыбкой.
Мьюгейн тоже улыбнулась, и Сенне вдруг сделалось не по себе — перед ней был великолепный образчик ирландской красотки. К тому же собеседница была в нарядном красном платье, а она, Сенна, сидела в покрытых засохшей грязью мальчишеских штанах. Более того, волосы красавицы, блестящие и черные, как вороново крыло, были тщательно причесаны, а ее, Сенны, грязные рыжие пряди были заправлены за уши. Сенна была абсолютно плоской, у ирландки имелись соблазнительные округлости.
— Вы поступите правильно, оставшись с ним, — посоветовала женщина, выразительно приподняв брови.
— Но у нас… ничего такого нет, — пролепетала Сенна, покраснев.
— Но должно быть, — шепнула ирландка и тут же добавила: — Поверьте мне, я знаю, что непременно будет.
Сенна чуть не застонала от душевной боли. А Мьюгейн, взяв ложку, зачерпнула из горшка на столе тушеного мяса и положила его на сухой хлеб, служивший тарелкой. Взглянув на Сенну, она спросила:
— Может, поговорим? Мне хотелось бы узнать о вас хоть что-нибудь.
— Да, конечно, — кивнула Сенна, чувствуя что у нее совершенно пропал аппетит. Ей казалась часом каждая минута, проведенная в обществе этой подозрительно дружелюбной ирландки.
Когда же спустя полчаса к их столу подошла Лаззар, жена короля, Сенна вздохнула с облегчением. Она вскочила на ноги, чуть не опрокинув скамью, и поздоровалась с Лаззар.
— Для вас приготовили комнату, — ласково сказана жена короля. — И ванну.
«Ванна, теплая вода и мыло!» — в восторге подумала Сенна. И тут же переспросила:
— Теплую ванну?
Лаззар улыбнулась и кивнула:
— Да, очень теплую.
— Я у вас в долгу, миледи. — Сенна склонила голову. — А когда Финниан вернется?
— Он знает, где его комната, — ответила Лаззар.
— Его… комната?
— Да, та, где он останавливается, когда прибывает к нам с визитом. Он велел разместить там вас обоих.
— Понятно. — Щеки Сенны вспыхнули, а Лаззар с мягкой улыбкой проговорила:
— Говорят, вы вытащили лорда Финниана с того света, и за это мы все в долгу перед вами.
Сенна поджала губы. Ах, все это было ужасно, но… чего же еще она ожидала? И вообще, какое значение имеет ее репутация? Ее жизнь закончилась. У нее больше нет дома, нет хозяйства, нет земель, нет денег и нет родственников. У нее нет ничего и никого, кроме Финниана, который, очевидно, имел все и нисколько в ней не нуждался.