Ирландский воин
Шрифт:
Сенна наконец пошевелилась и, устроившись на любовнике поудобнее, стала осторожно двигать бедрами.
Крепко сжав пальцами ее бедра, Финниан попытался остановить ее, но у него ничего не получилось.
— Я боюсь, Финниан, — шепнула она очень тихо.
— Знаю, — шепнул он в ответ и, взяв ее лицо в ладони, заглянул ей в глаза.
— А я не люблю бояться. — Она снова покачала бедрами.
И Финниан вдруг понял, что у него под пальцами по щекам Сенны стекают слезы.
— О, дьявол, — прохрипел он и привлек ее к себе.
Медленно, очень медленно они продолжали
Финниан повыше приподнял бедра, и она тут же взмолилась:
— Еще так, еще…
— О Господи, Сенна… — Он тихо засмеялся. — Здесь ведь солдаты, и они…
— Быстрее же… — Она снова наклонилась к его уху. — Мне нужно быстрее.
Внезапно Финниан чуть приподнял любовницу и тотчас же, стремительно перевернувшись, накрыл ее своим телом. А затем, впившись поцелуем в ее губы, вошел в нее еще глубже.
Сенна откинула назад голову и стала резко приподнимать бедра, раз за разом устремляясь навстречу любовнику. Когда же поцелуй их наконец прервался, он принялся покрывать поцелуями ее груди, легонько прикусывая соски.
Сенна тихонько всхлипнула и выгнула спину, а он, чуть отстранившись, прохрипел:
— Тебе так нравится?
— Да, — шепнула Сенна. — Еще… О Боже правый! — тихо вскрикнула она и впилась зубами в плечо Финниана.
Через несколько мгновений она с безмолвным криком содрогнулась и затихла в изнеможении. И почти в тот же миг содрогнулся и Финниан, изливаясь в нее. «Я люблю его», — подумала Сенна, тяжело дыша.
Какое-то время они лежали без движения, а затем, когда к Финниану вернулись силы, он осторожно приподнялся и осмотрелся. Отряд внизу почти затих, горело всего лишь несколько маленьких костров, и около них почему-то сидели на часах караульные. А прямо над Финнианом и Сенной взгромоздившийся на ветку филин моргал своими ярко-зелеными глазами, очевидно, ожидая, когда появится какая-нибудь добыча.
Спустя еще некоторое время Сенна тоже приподнялась и через плечо взглянула на Финниана. Ее лицо обрамляли влажные завитки волос, глаза были затуманены страстью, и она выглядела совершенно обессилевшей, удовлетворенной и прекрасной.
— Они ведь сейчас спят? — прошептала Сенна, указав на лагерь.
Финниан привлек ее к себе, поцеловал в лоб и тихо сказал:
— Поспи и ты, если хочешь. А я покараулю. Завтра мы раздобудем лошадь и к наступлению ночи будем уже во владениях О’Фейла. — «Как будто это решит хотя бы одну проблему», — добавил он мысленно.
Глава 41
В предрассветном тумане Дублина отряд наемных солдат с ворчанием усаживался на лошадей, но каждый из воинов понимал, что все могло сложиться и хуже. Ведь плата была хорошей, а добыча — еще лучше. К тому же существовали занятия похуже, чем служба у королевского наместника в Ирландии.
Верховный судья Уоган, давно уже сидевший на лошади, внимательно наблюдал за солдатами, садившимися в седла. Вся его жизнь состояла из постоянных походов
Король Эдуард должен был прибыть вслед за ним, но Уоган получил приказ не ждать. Известия очень расстроили короля, и наместнику предстояло наводить порядок. Что ж, скоро ирландцы поймут условия короля и либо капитулируют, либо умрут.
Внезапно почувствовав, что у него замерзли пальцы, наместник вскинул руки и подышал на них. От резкого и неожиданного движения его лошадь заржала и шарахнулась в сторону, но Уоган что-то ласково, сказал ей, и животное тотчас успокоилось.
Повернувшись, он молча поднял вверх руку, и отряд тут же выступил в путь. Солдаты очень надеялись, что Весело проведут время, оказавшись в Северной Ирландии, где обитала бунтарская нечисть. Ирландцы, конечно же, не скоро заметят их приближение, а когда заметят, будет уже поздно.
На следующий день, когда солнце уже прошло половину своей западной дуги, Финниан указал на долину внизу.
— Земли О’Фейла, — пояснил он.
Сенна молча кивнула, сдерживая трепет сердца. Всю жизнь она провела в уединенном особняке, отгороженная от всего своим хозяйством, — то есть жила именно так, как хотела. Финниан же, по-видимому, считал, что в итоге жизнь обошлась с ней несправедливо, что она много потеряла, и он сочувствовал ей, но сама Сенна смотрела на дело иначе.
Став вдовой, она приняла окончательное решение относительно своей жизни — решила сделать свое хозяйство процветающим, воспитать брата и позаботиться о том, чтобы их богатый особняк остался для будущих поколений. Впрочем, ей не раз приходило в голову, что никаких наследников у них с братом, вероятно, никогда не будет, ибо ни она, ни Уилл не имели склонности к браку — оба слишком любили свободу и не были созданы для семейной жизни.
Каждый из них жил совершенно обособленно, и удерживали их вместе только прочные, как сталь, нити привязанности, а с отцом — веревки беспокойства, страха и печали. То есть так было до того момента, когда Сенна встретилась с Финнианом. И вот сейчас она наконец-то поняла: ее добровольное затворничество объяснялось вовсе не любовью к цифрам или к хозяйству, нет, это был страх.
Да, теперь она наконец признала: ее жизнью управлял страх, но для этого страха имелись вполне обоснованные причины. Какие именно? Прежде всего ей следовало бояться своей крови, ведь она — дочь своей матери и, следовательно, владычица красок. Более того, владычица красок — это та, которая навлекает на себя всяческие несчастья, та, которая не может противостоять страсти. И теперь-то Сенна точно знала: она такая же, как ее мать.
Задолго до того, как они подошли к воротам замка, их встретили воины, очевидно, издали узнавшие Финниана. Давно не видевшиеся друзья со смехом и громкими возгласами хлопали друг друга по спинам.