Ирма или Чёрно-белая радуга
Шрифт:
– Не сплю, – шепнула я и открыла дверцу машины.
– Лесь, ты на мать внимания не обращай. Она уже и так вся извелась. Как узнала, что Ирма в больнице – так и не спит толком с того времени, не ест почти ничего, – папа смотрел мне прямо в глаза.
– Пап, я понимаю всё. Только почему мне сразу не позвонили, когда Ирма упала? – задала я всё ещё мучающий меня вопрос.
– Думали, что обойдётся всё. Не хотели тебя отрывать от учёбы. Тебе хорошо учиться надо. Мы справлялись сами. Если бы мамка не испугалась
– Спасибо, папа, но мои нервы с вами стали просто железными.
– Народ, ну вы идёте? – услышали мы с улицы голос мамы.
– Тётя Леся, пливет! – раскинув тонюсенькие ручонки, Варя бежала ко мне.
– Сколько раз повторять, никаких тёть, я – Леся!
Я присела на корточки и поймала в свои объятия хрупкое тельце Варьки. Она, улыбаясь во весь рот, лбом упёрлась мне в грудь.
– Лада тебе!
– И я тебе очень рада, моя ты хорошая! – Я взяла её на руки. – Ты была уже у мамы?
– Да, мы с папой узе заходили к ней. Какая она класивая, плавда?
– Правда, – потрепав девочку по щёчке, сказала я.
– Ну, здравствуй, Леся, – услышала я за спиной неприятный для меня голос Святослава. – Слышал, что ты приехала, только вот не пойму зачем, вроде всё хорошо.
– Ну, если ты считаешь, что всё хорошо, я спорить не буду, но и разрешения у тебя о приезде я спрашивать тоже не должна.
Мы пошли по коридору. Мама с папой остались разговаривать с оперировавшим врачом, поэтому этой памятной встречи со Святославом лицезреть не могли.
– Как случилось так, что Ирма слетела со ступенек? Ты где был в этот момент?
– Ты это, давай, Варю с рук спусти, – он, не смотря на наши с Варькой возражения, всё же помог девочке спуститься на пол. Теперь Варя шла рядом со мной за руку и уверенно вела меня к палате, где сейчас лежала её мать.
– Ты не ответил, – настаивала я.
– Если бы ты приезжала домой чаще, и это знала бы, – ускользнул от ответа муж моей сестры.
– Я учусь, ты знаешь! – и посмотрела на него, совершенно не скрывая своего к нему отношения.
– Можно подумать?! – ухмыляясь и глядя на меня в упор, сказал Святослав.
Я резко повернулась к нему. Он был выше меня на пять голов, крупный, я доходила ему до пупа. На довольно крупном красном лице искрились маленькие голубенькие глазки, нос картошкой, сам белобрысый, чересчур чистенький какой-то. Мама всегда говорила, что Святик – красавец. Но ничего подобного я никогда не замечала. Думаю, что этими словами мамочка просто оправдывала выбор Ирмы.
– Ша, успокойся, – не скрывая своего удовольствия, сказал он. – Не кипятись. Чё рыпаешься? Видишь, Варя с тобой идёт, не напугай ребёнка.
– Смотри, сам не напугай, – огрызнулась я. – И не твоё дело, как часто я
– Ну, тогда и не твоё дело, как Ирма слетела со ступенек, – совершенно спокойным голосом сказал мой спутник и пошёл дальше. Я же, опешив, просто осталась стоять на одном месте.
– Леся, Леся, – трясла мою руку Варя, выводя из ступора, в каком я очутилась, после слов Святослава.
– Да, моя девочка? – я присела к ней на корточки.
– Идём к маме, она тебя ждёт.
Я улыбнулась этой солнечной девочке и, не отпуская её маленькой тепленькой ручонки, повела в сторону палаты.
– Как приятно, что вся семья в сборе, – попыталась воскликнуть Ирма, когда мы все ввалились в палату.
Я была поражена. Палата кардинально изменилась со вчерашнего дня, когда я впервые вошла в неё. Все стены были одёрнуты мягкой, кофейного цвета, тканью, на окнах, помимо прозрачного тюля, были толстые шторы, в цвет ткани на стенах, на тумбочке у кровати стояла ваза с желтыми розами. Были мягкие кресла, и, о Боже! телевизор, который стоял в углу палаты на специальных ножках.
– О-па! Мы туда вошли? – выпалила я.
Мои родители стояли, смотря по сторонам, не понимая, откуда такие изменения.
– Да, – восторженным, но сбитым голосом, сказала Ирма, – это Святик с самого утра тут колдует. Это он всё сделал для меня. Ругался с персоналом больницы, но всё сделал!
– Класиво, да? – спросила Варька, прижимаясь к моей правой ноге.
– Очень красиво, – наклоняясь к ней, сказала я.
– Ну и правильно, по-домашнему как-то стало, приятно тут находиться. Даже на палату больничную не похоже, – радостно сказал папа, приземляясь в кресло, стоявшее как раз под окном.
Я посмотрела на него. Как он был прекрасен в тот момент! Под солнечными лучами, которые проскальзывали сквозь тюль, русые волосы отца блестели золотом, светлые глаза теперь казались кристально чистыми. Небрежно набросанный сверху на пиджак больничный халат стеснял его мужественные плечи. Когда-то отец занимался борьбой. Но предпочтение отдал всё же музыке. Папа талантливый музыкант, поэт. Да и просто очень красивый мужчина. Я была больше похожа на него.
– Аж домой не хочется, так тут хорошо, – полушёпотом ответила Ирма.
Святослава просто распирало от удовольствия, что все его хвалят. Какое блаженство!
– Чего ж ты раньше этого не сделал? – проходя мимо всех и усаживаясь на край кровати рядом со старшей дочерью, вмешалась мать. – Ирма ведь уже пару недель в больнице.
– Что? Мама! – Я была вне себя от возмущения. – Пару недель? Ты так спокойно об этом говоришь? Я не узнаю тебя…
– Леська, да ладно! Что уж теперь. Вроде всё наладилось. Операция вот успешная! – Ирма с усталостью посмотрела на меня.