Ирния и Вирдис. Тетралогия
Шрифт:
Это было бы лучшим выходом, спасением от грядущей пустоты, но… нельзя. Ты вполне способен представить себе, как это воспримут твои солдаты. Твои бывшие солдаты, напоминаешь ты сам себе. Отныне и навсегда – бывшие. Вот только они так не считают. И никогда не станут считать. Для них, перестав быть командиром, ты превратился в символ оного. В недостижимый идеал.
Всех своих начальников они станут сравнивать с тобой, и горе несчастным, если те не выдержат этого сравнения. А выдержать будет трудно. Слишком пристрастны будут взирающие на них глаза. А ты… идеалы не становятся «бывшими», не ветшают от времени, время лишь облагораживает их, наделяя почти божественными чертами. Вот что тебе уготовано. Из маршала ты превратился в полубога. Твои недостатки забудутся, твои достоинства преувеличат молва и память. Так все
Вот почему тебе нельзя стреляться, как бы этого ни хотелось, как бы ни тянулась рука к верному пистолету. Нельзя. Это было бы таким же предательством, как и возвращение на родину.
Но и оставаться при ирнийском королевском дворе, продолжать сидеть на шее короля Илгена ты не находишь для себя возможным. Это столь же неправильно, как и застрелиться. Уходить нужно.
Вот только куда? Сколько ты себя помнишь, ты всегда, кроме самого раннего детства, служил Вирдису. Всю свою жизнь ты был воином, выполнял чужие приказы, а потом, возвысившись, отдавал свои. Тебе везло. Война любила тебя. Была тебе самой верной подругой. Война и удача… они любили тебя, а ты любил их. Любил, быть может, слишком сильно, раз не случилось в твоей жизни такой женщины, которая бы стала для тебя всем, родила сына или дочь… Никого не было в твоей жизни, кроме случайных подружек, о которых ты не можешь вспомнить ни хорошего, ни плохого. Ничего и никого не было. Только война и удача. Они заслонили от тебя весь остальной мир. А жаль. Будь у тебя жена и дети, ты бы знал, для кого дальше жить, чем заняться. А так… у тебя ведь и друзей нет, кроме твоих гвардейцев… Вместе с ними так легко было любить войну и удачу. Что ж, им повезло больше, они и дальше могут любить своих богинь, а ты… Тебе пора уходить. Ты стоишь, глядя в окно на осыпающиеся осенние листья, с горечью понимая одно: если бы перед тобой была поставлена любая, сколь угодно невыполнимая задача, ты с радостью ринулся бы ее решать, но… сам себе ты не можешь поставить такой задачи. Никакой задачи ты не можешь себе поставить. Ты не знаешь, куда тебе идти и чем заняться, Пора уходить? Куда уходить, маршал? Десять лет? А возьмут ли тебя обратно через эти десять лет? Кто сказал, что Ренарт сдержит свое обещание? Ты, конечно, можешь на его слова и не полагаться. К чему? Эльфу ведь нетрудно просто‑напросто пережить человека, отступить, уйти в тень и вернуться… не через десять, а через пятьдесят лет никто и не вспомнит о тебе, особенно если сменить имя и начать все сызнова… А сможешь ли ты начать сначала? И если даже Ренарт сдержит свое обещание и через десять лет все‑таки позовет тебя обратно, сможешь ли ты вернуться? В самом деле сможешь? Много ли хорошего принесли Вирдису твои победы? Может, Ренарт прав и ты и впрямь не нужен? Никому. Даже самому себе…– О чем задумались, маршал?
Эрдан вздрогнул и обернулся. В двух шагах от него стоял сержант Верген, бывший капитан Лэрис, в дорожной одежде.
– Да вот… думаю о том, что не завел себе в этой жизни ни жены, ни детей, – печально улыбнулся маршал. – Друзьями и то не обзавелся. И вот теперь, когда все закончилось… я просто не знаю, чем мне заняться и куда податься дальше.
– К чему огорчаться отсутствию друзей тому, у кого есть замечательные враги? – ухмыльнулся Верген. – И, кстати, в отличие от друзей враги никогда не бывают неискренними. Враги никогда не предают, маршал!
Маршал Эрдан заметно оживился.– У вас есть что мне предложить, враг мой?
– Ну разумеется, враг мой, – ответствовал Верген. – Стал бы я иначе к вам обращаться.
– Слушаю, – кивнул Эрдан.
– В свободное от вмешательства в государственные дела время я обычно работаю учителем фехтования, – с улыбкой сообщил Верген. – Как раз сейчас я должен отправляться к ученику. В замок Кламмен. К младшему сыну барона Наррэля.
– И
– Я предлагаю вам составить мне компанию. Путь неблизкий, так что мы вволю успеем наиграться в шашки и выяснить, наконец, чей же стратегический талант мощнее, ну а кроме того, пофехтовать, вспомнить прошлое и просто поболтать. Думаю, к тому моменту, когда мы доберемся до Кламмена, вы уже будете знать, чем вам заняться в этой жизни.
– Более чем странное предложение, – промолвил Эрдан. – Но… оно мне нравится! Когда выезжаем, сержант?
– Сейчас, маршал. У вас полчаса на сборы.
– Уже отправляетесь? – спросил попавшийся им навстречу король Илген.
– Пора, ваше величество, – кивнул Верген. – Засиделись мы тут у вас во дворце.
– Вдвоем? – нахмурился король. – Может, охрану возьмете? До Кламмена путь неблизкий.
– Зачем нам какая‑то охрана, ваше величество? – отмахнулся Верген.
– А вдруг разбойники нападут?
– Я бы им не советовал, – улыбнулся Верген.
– Почему это? – полюбопытствовал его величество.
– Да потому что нас с маршалом слишком много, – расплылся в хитрющей улыбке сержант. – Никаким разбойникам не справиться!
– Потрясающая шпага, сынок, – объявил генерал Кланден, возвращая Карвену его оружие. – Я надеюсь, ты будешь хорошо о ней заботиться.
– Конечно, господин генерал, – ответил Карвен.
– Гвардеец должен беречь свое оружие так, словно это – частичка его души.
– Так точно, господин генерал, – выдохнул Карвен.
– Хорошо, что ты это понимаешь. Ладно. Теперь, когда все необходимые формальности улажены… быть может, у тебя есть какие‑нибудь пожелания или просьбы?
– Отцовский молот, – сказал Карвен. – Могу я оставить его при себе?
Генерал вздохнул.– Увы, сынок… – Он решительно качнул головой. – Я мог бы разрешить, но… не кажется ли тебе самому, что будет некрасиво начинать службу с каких‑то привилегий? Молот не является уставным оружием. А новобранцу не положено иметь при себе неуставные вещи. Его придется сдать. Хочешь – сдай его мне. В моем сейфе с ним уж точно ничего не случится. Мой сейф, если хочешь знать, надежнее королевской сокровищницы. Вот станешь полноправным гвардейцем, получишь право обратиться ко мне с просьбой, тогда и… Ты согласен?
– Так точно, господин генерал. Согласен.
Карвен понурился. Что поделать? Генерал был прав.– У меня еще земля с могилы матери есть. В платке, – угрюмо добавил он.
– Землю оставь. – Генерал скрестил руки на груди. – Амулеты и мелкие памятные вещи устав дозволяет. Я бы и молот тебе дозволил, но уж слишком он заметный. Потерпи. Терпи, служи хорошо, старайся…
Генерал вдруг встал, за один шаг оказался рядом с Карвеном и ухватил его за отвороты мундира.
– Мне Лэрис про тебя все рассказал, – негромко сказал он. – Так вот, сынок, мы – оба! – сильно на тебя рассчитываем!
Карвен потрясенно замер. Чего‑чего, но такого он от генерала не ждал.
– А теперь сдай мне свой молот, и… брысь отсюда, новобранец Карвен! – добавил он, отпуская юношу и вновь становясь прежним генералом Кланденом.
Сдать молот и вывалиться из генеральского кабинета оказалось делом одной минуты.
– Ну? Ты готов? – поинтересовался у Карвена поджидавший его сержант Йанор.
– Так точно, господин сержант! – отчеканил Карвен.
– Тогда пойдем, дурень! – Лицо сержанта перечеркнула противная ухмылка.
– Дурень? – удивился Карвен.
– Лопух, сопляк, щенок, урод, кретин безмозглый, – любезно перечислил сержант Йанор. – Выбирай по вкусу. Что больше понравится, то и надевай.
– Вот еще! Стану я в этаком рванье таскаться! – в тон сержанту попытался отшутиться Карвен.
Сержант шутки не принял.– А что‑то другое тебе заслужить придется, разговорчивый, – пренебрежительно бросил он. – Бери что дают, пока чем похуже не наградили!