Иродиада Галилейская
Шрифт:
Повернувшись к рабыне Нубийке, Иродиада чуть приподняла брови.
– Иди и позови из кухни Исаака, чуть позже мы будем изучать чередованье блюд. – И сразу проявила нетерпение. – Ты почему на кухню не бежишь?
Отбросив шнуры опахала Нубийка сорвалась с места, сверкнув из-под юбки тонкими, чёрными ногами и светлыми пятками.
Стены крепости Махерон.
Снаружи крепости у высоких стен, под длинными навесами из тканей, сидели рабы, с завистью глядя на обедающих мацой, сыром
У ворот разгружался прибывший караван. Непривычные говор гостей, одежда и оружие, высокие головные уборы и резкость в жестах отличали армянских гостей. Среди них выделялся богатой одеждой и сильной хромотой молодой Аристобул.
С ослов и верблюдов снимали ковры и ткани, клетки с кудахтающими курами, перепёлками и фазанами.
Сняв шлем, Аристобул оценивающе смотрел на крепость, на прибывших гостей, их рабов и привезённые подарки.
По дороге, петлями уходящей с горы в долину, брели бедно одетые паломники, тяжело опираясь на посохи, с перекинутыми через плечо пустыми котомками и курдюками с водой.
В открытые ворота крепости: то из них, то вовнутрь, безостановочно сновали люди.
Мощные стены Махерона из кирпича-сырца специально выстроены с одного угла выше, чем с другого. По плоскому верху стен в период дождей в глубокие углы, в устроенные в них каменные цистерны, стекала вода. После ливней цистерны закрывались деревянными крышками, и воды хватало на засушливое лето. Из долины крепость выглядела квадратной зубчатой короной.
Из-за высоты горы, больше тысячи метров, из-за стен крепости, дающих тень, из-за густых деревьев, корнями вцепившихся во влажные стены, внутри Махерона было прохладнее, чем в долине.
* * *
Самое большое и величественное здание внутри крепости – царский дворец, выстроенный в эллинском стиле, с колоннами. Ещё два десятка двухэтажных построек вмещали жителей и прибывающих гостей. Сейчас, из-за дня рождения Антипы в каждом доме ютилось по две-три семьи.
Внутри крепости, по периметру стен выстроены из дерева узкие казармы и навесы для лошадей. Верблюдов и другую живность оставляли за стенами.
Между гостями метался вспотевший от ответственности худой и нервный домоправитель Хуза. Он махал руками, объясняя иногда строго, иногда подобострастно, где должна гостевать та или иная семья. Рабов, по недомыслию или излишнему усердию подошедших к нему на расстояние вытянутой руки, он наотмашь бил резной деревянной палкой.
Рядом с Хузой его жена, толстуха Иона, здоровалась с приехавшими женщинами и, покрикивая, показывала, кому и где можно расположиться.
– Тесниться будем, спать впритык друг к дружке! Иначе не получиться! Вас много! – Краем повседневного платка, закрывающего голову, Иона вытерла пот со лба и с затылка. – Слишком много.
Площадка перед крепостью. Рынок.
Езекия, Саломея, Няня и Костас подходили
Девушка вошла в гомонящую толпу рынка. Высокий рост, широкие бёдра, мелькающая надо лбом полоска светлых волос… Костатс прижал ладонь к груди, где заколотилось сердце.
В два прыжка он нагнал Няню и остановил, взяв за её рукав.
– Мне нужно за питьевой водой на рынок. Я быстро возвращусь.
Отдёрнув руку, Няня отмахнулась от Костаса потной тряпицей.
– Уж вижу глоток твоей воды. Такая дылда… но хороша. Иди, не сомневайся.
Няня засеменила за Саломеей, шаркая старыми сандалиями.
* * *
Рынок шумел гортанным говором разных языков, пестрел одеждами и товарами, пах фруктами, благовониями, перцем, кунжутом, цветами, животными и особенно человеческим потом.
Возвышаясь над большинством людей, Костас поспешил, споткнулся о потерянный ананас, уронил с плеча ковёр и тут же поднял его.
Девушка стояла перед торговцем цветами, сквозь покрывало смотрела на мокрые охапки стеблей лилий в широких глиняных тазах, на влажные мешки со срезанными бутонами роз и нарциссов.
Не открывая лица, Злата пробубнила, тыкая пальцем в цветы:
– Вот тех, и тех, и тех по семь головок. – Злата выставила пятерню и два пальца, показывая сколько именно. Купец заворожено уставился на необыкновенно белую руку. – И макового масла пузырёк.
Переведя чёрный взгляд на голубые глаза и золотые брови Златы, под покрывалом, поднимающегося от лёгкого ветра, Купец сглотнул комок удивления.
– Открой лицо, и я отдам бесплатно цветы, и даже масло дорогое.
– Так стало интересно?
Одним движением Злата скинула покрывало с волос. Все стоящие рядом замерли, разглядывая непривычную внешность.
Марево влажных ароматов колебало фигуру девушки.
Костас стоял за правым плечом Златы и дышал её воздухом.
Купец отступил на шаг, и провёл руками по тёмной, с проседью, бороде, приходя в себя.
– О Боги! Я тебя куплю!
Змеиным движением приблизив своё лицо к лицу Купца, Злата оскалилась злой улыбкой.
– И даже не надейся. Красиво выложи товар, я отнесу царице.
Рука Купца начала движение к волосам Златы. Немедленно Костатс оказался рядом с девушкой.
Несколько человек остановились, пораженные красотой и дерзостью Златы, ожидали – дракой или только руганью закончится разговор…
Сбоку раздался раздражающий свист бича.
В луже воды, рядом с осколками только что разбитой амфоры, лежал полуголый раб. Из рассечённого плеча текла кровь. За Хозяином водоносов стояло трое рабов, нагруженных тяжелыми амфорами, привязанных к их спинам. Они испуганно смотрели то на Хозяина, то на кровь.