Иродиада Галилейская
Шрифт:
– Я не хочу.
Филиппа нечаянно смахнул локтем корзину со спелыми фигами, и они сладкими горками расплющились на полу.
– Я тоже. Но как ты мог пойти на сделку с Римом и для себя лишь одного о привилегиях заговорить?
Взяв из небольшой копны зелени пучок укропа, Антипа повертел его в руках, положил обратно и понюхал пальцы.
– Филиппа, Итурея и область Трахонии, которые тебе отдали при разделе, богаты очень. Тебе ведь выплатить налог – всего лишь исполнить лёгкий долг перед великим Римом. Моим же областям хочу я послабленье.
Не
Братья, не прекращая разговора, подняли бокалы. Антипа пил медленными глотками, смакуя. Филиппа сразу отпил половину.
– Антипа – удивил! Да неужели ты начал думать о несчастиях других? А! Значит, Иоанн, тот самый, что в Иордане перекупал две тыщи человек и всем внушает, что придет очередной Спаситель, тебе советом помогает быть гуманней.
У прожаренного цыплёнка Антипа отщипнул крылышко, Филиппа оторвал половину птицы. Стал виден необычный узор блюда – геометрический узор, переплетённый розами. Антипа провёл по нему пальцем.
– Мне интересно общаться с Иоанном. Я вечерами иду к нему в подвал, иль в залу приглашаю. Он многое о правде говорит. Мне кажется, что стал я рассудительней.
Держась ближе к стене, в кухню зашла Нубийка и поманила к себе Исаака. Повар, облизнув толстые сальные губы при виде ладной фигурки девушки, поспешил к ней, прихватив из груды винограда в корзине большую кисть.
Огромный Филиппа хлопнул худого Антипу по плечу.
– Не льсти себе. Ты стал тетрархом – пей и развлекайся. Политику, налоги, и торговлю оставь советникам своим.
Допив вино, Антипа постучал по кубку пальцем, и виночерпий заново его наполнил.
– А Иоанн считает, что самому мне стоит напрягаться и рассуждать, как будет лучше для страны. Вот, кстати, о воде. Пора водопровод и акведуки нам подновить и удлинить дороги.
Прихватив вторую половину цыплёнка, Филиппа размахивал ею, пока смеялся над братом.
– О, Бог мой, Ягве [8] ! От брата слышу воды рассуждений. Решай, как хочешь с акведуком, и, если хочешь, устрой здесь хоть фонтаны во дворе… Но только подскажи, что сделать, чтобы налоги сократить? Твой друг Вителлий [9] , несомненно, прибудет на День Рожденья.
Антипа, поставив бокал на стол.
8
Ягве – бог Иудеев.
9
Вителлий (15–69 гг.) – древнеримский прокуратор и император (апрель-декабрь 69 г.) Вителлий происходил из рода, возвысившегося
– Не знаю. Формально приглашение ушло… Мне с Финикийцами важнее поговорить. Вдруг нас поддержит в противодействии римлянам?
Кинув на блюдо обглоданные куриные кости, Филиппа сверху посмотрел на младшего брата со спокойным сожалением и понизил голос.
– С ума сошел. Забудь о бунте. Римляне не считают нас за людей. Распять и подавить восстанье – им плюнуть раз. Да если б не налоги, которые мы платим, давно бы стёрли нас с земли.
Антипа дождался от виночерпия нового наполнения кубка, еле сдерживая гнев.
– Быть может… Но я хочу царём быть настоящим, а не тетрархом. Тиберий сегодня Римский Цезарь и мне благоволит, воспитывался я подростком рядом, в Риме. А Цезарь любой последующий, конечно, если не Вителлий им будет, – враг нам. И Иоанн Креститель со мной согласен.
Резко развернувшись, Антипа вышел из кухни, на ходу допивая вино.
Повар Исаак переключил своё внимание на рабыню Нубийку и стал притираться к округлому гладкому бедру. Рабыня высилась над ним на целую голову. Она ела виноград и следила за действиями Филиппа. Плотоядный взгляд повара Нубийку не волновал.
После ухода брата, Филиппа повернулся к начальнику своей охраны.
– Бэхор, ты слышал? Подвального советника пора давить, он слишком умный. И где Иродиада?
Выслушав нашептывания одного из помощников, Бэхор командным голосом прокричал:
– Она в покоях светских, царь.
Филиппа чуть поморщился от громкого голоса помощника.
– Иду с ней говорить. И не забудь напомнить, чтобы завтра мой трон отправили в зал пиршества.
Услышав имя госпожи, Нубийка перестала откусывать ягоды от грозди, развернулась и, отмахнувшись от Исаака, первой выбежала из кухни, мелькая пятками и теряя виноградины.
Дворец. Светские покои Иродиады.
Длинные косы Иродиады теперь уложены в простую причёску. Рахиль, высунув кончик языка от старательности, скрепляла причёску двойными деревянными булавками.
Рука Аслима макнула тонкую кисть в крохотный серебряный кувшинчик с сурьмой. Кисть осторожно двинулась по нижнему веку Иродиады. Чуть не оборвав полог над дверью, в покои вбежала Нубийка. От её вопля рука Аслима, дрогнув, увела чёрную полосу краски от глаза в сторону.
– Там, там Филиппа, брат нашего царя! Он, он сердит, и он идёт сюда.
Иродиада с удивлением оглянулась на рабыню.
– О! Заголосила, впервые за неделю, дура. Хотя, конечно, Филиппа грозен и может испугать. Ты повара Исаака, конечно не позвала…
Едва пришедшая в себя Нубийка стала задыхаться от страха.
– Я, я, я…
Вглядевшись в своё отражение в высоком зеркале, Иродиада продолжила слова рабыни.
– …Растерялась. Оно и к лучшему, не надо Исаака.