Иродиада Галилейская
Шрифт:
Сбоку от тетрарха переминался с ноги на ногу круглый низенький повар Исаак. Из всех, кто работал на кухне, он выглядел самым одетым – портки, рубаха без рукавов, платок, и даже обувь. Платок еле держался на большой потной плеши. Исаак постоянно моргал белесыми ресницами и вытирал о фартук влажные от жары руки в рыжих курчавых волосках среди канапушек.
Придирчиво ощупав фазанов, Антипа нахмурился.
– Ты думаешь – дозреют?
– А как же? С утра висят, стекая кровью. До вечера замаринуем, а завтра, в праздник, подадим.
Они перешли от
Круглый Исаак, прихлопнув тряпицей жирную муху на столе, поднимал крышки над готовящимися яствами.
– Вот здесь, взгляните, царь Антипа, паштет из голубиной печени доходит. Гостей уж очень много приехало из Иерусалима и в Храме Ирода [7] купили меньше птиц для жертвоприношенья. Первосвященник приказал двенадцать клеток по шесть птиц отдать на кухню. Забили. Велел я печень тушить в особом соусе, в сезаме. Самих же птиц мы заставляем есть рабов, пусть давятся.
7
Второй Иерусалимский Храм – храм в Иерусалиме, начало строительства которого было положено в правление Кира Великого; реконструирован Иродом Великим; разрушен во время штурма Иерусалима в ходе Первой Иудейской войны римской армией 10 августа 70 г. н. э.
Перебежав мелкими шажками к следующему столу, Исаак суетился, желая в лучшем свете показать первоклассную работу. На столе стоял огромный серебряный сосуд, больше похожий на детскую купель.
– А вот из Сирии прислали вам в подарок. – Исаак с хвалебно-заискивающей улыбкой открыл корыто с высокими стенками. В металлическом нутре еле шевелились две огромные рыбины с горбатыми мордами. – Смотрите, это рыбы. И произвел же Бог таких уродов.
Улыбнувшись неопытностей повара в видах рыб, которых Антипа много видел в Риме, он с довольным видом кивнул.
– Их можно есть, уверен, на вид они вполне кошерны.
– Да! – Обрадовался Исаак. – Раббе, проверив чешую и плавники, их разрешил на завтра подавать.
– Тогда пусть будут. Вот удивятся гости на пиру…
Послышался мерный топот ног и звон металла. Мимо открытого дверного проема по кухни промаршировали десять стражники, в иной, чем в войсках Антипы, одеже. На отдельных носилках, под прозрачной тканью, сверкал деревянный позолоченный трон.
Тетрарх выглянул из проёма кухни во внутренний двор. Исаак покатился за ним, преувеличенно внимательно слушая Антипу.
– Приехал брат. Конечно, свой трон он не забыл. Таскает за собой, боясь, что кто-то усомнится в его возможности судить свой собственный народ. Когда кидаются за помощью к нему, он может трон на улице поставить, призвать священника и суд судить.
Отвлёкшись
В кухню неспешно вошел пожилой Менахейм. По нему можно было проверять правильность одеяний правоверного еврея. И верхняя одежда, и платок, и пояс, обувь и даже посох – всё по канонам.
– Тетрарх Антипа! К вам прибыл брат Филиппа. Отправил он в казармы свою охрану и сам спешит сюда.
Высказавшись, советник развернулся и ушел, не объясняя куда стуча посохом. Никто не удивился, все привыкли к поразительному доверию, который Антипа оказывал своему воспитателю, а теперь советнику.
Медленной походкой Антипа возвратился к горячей плите. Исаак опередил его, успев ткнуть кулаком в бок полуголого помощника, задумчиво разглядывающего варево в котле.
Вытянув руку с длинным древком опахала, раб старался и господина охладить, и остаться на улице.
Неожиданно, со стороны внутренних покоев в кухню стремительно вошел высокий Филиппа. Одет он в летние одежды иудеев, только меч и пояс из Рима. За ним сунулась свита: начальник стражи – короткий и широкоплечий Бэхор, солидный Первосвященник Савел и двое помощников, но, ощутив жар печей, остались в дверях.
Раб, увидев, Филиппа и его военачальника Бэхора, в два прыжка оказался рядом с Антипой и замахал опахалом с утроенной силой.
Лицо Филиппа при виде брата изменилось с серьёзного на «благостное». Раскинув руки, он пошел к Антипе.
– Не сомневался, что здесь, на кухне, найду тебя.
Антипа пошел навстречу, тоже готовый к объятьям.
– И как же ты проводишь время, брат? Считаешь прибыль, служишь Богу и покупаешь наложниц новых?
Братья осторожно обнялись, посмотрели в глаза друг другу, Антипа был на полголовы ниже брата. Филиппа отстранился первым.
– С полезным перерывом на войну. Кочевники откусывают урожаи. Ещё поездки по стране. Всё время я в заботах, суд сужу. Отбил уж руки, воспитывая в людях справедливость.
Чуть отступив назад, Филиппа оценил простоту одеяния брата, но сморщился из-за римского стиля одежды.
– Я помню, ты начал в год ходить. И так уверенно пошлепал по каменным полам дворца. А мачеха моя, твоя родная мама, шла за тобой. На попу шлепнулся ты только у печи. И каждый день затем на кухню шел, тебе там было интересно.
Не желая вспоминать не самое счастливое детство, Антипа оглянулся на свиту брата и тихо ответил:
– Нет, печку я не помню. Маму помню. Филиппа, ты пробовал паштет из печени из голубиной?
Услышав слова тетрарха, Исаак тут же зачерпнул паштета из глиняной посуды и протянул плоскую ложку Филиппе, но тот отвернулся.
– Оставь, не приставай. Антипа ведь я приехал на день раньше с тобой ругаться.
По привычке, выработанной с детства Антипа, опасаясь резких действий старшего брата, зашел за широкий разделочный стол.