Ироническая проза ч.1
Шрифт:
"Родник" - это название одного из центральных иркутских книжных магазинов. Культовое, можно сказать, место - здесь, возле входа в магазин, многие годы собирались "фарисеи и книжники" - иркутские букинисты, у которых за хорошие деньги можно было разжиться практически любой литературой - от Камасутры до "Книги Борьбы" старика Алоизыча, включительно...
– Ты, - говорю я Лёшке, - объясни толком, что за спешка? Что ты там, в "Роднике", брать собираешься?
– Портреты Брежнева, конечно!
– объясняет мне, непонятливому, Теряхин, - ты разве не понимаешь, что уже через два-три дня их из продажи изымут,
– и мы на всех парусах стартуем в "Родник".
Портреты Ильича и прочих "вождей" племени красножопых - pardon, компартии - на прилавках "Родника" лежали годами, и годами же их никто не брал. Но когда мы зашли в магазин, то сразу же упёрлись в хвост длинной очереди, которая стояла к тому самому прилавку с портретами - видимо, ни один Теряхин был таким умным и ушлым... Мужественно отстояв очередь - а мы ещё, помню, тихонечко переговаривались на тему "дорогого покойника" - Лёшка начал скупать всё подряд: портреты Ильича побольше и поменьше, цветные и чёрно-белые, в штатском и в маршальском мундире, и репродукции с глазуновского портрета, и коллективные портреты членов Политбюро с Ильичом во главе - да не по одному, а по несколько экземпляров каждой разновидности. Набрав огромный тубус всевозможных брежневских портретов, мы двинулись, было, к выходу - и здесь-то к нам и подошёл архангел:
– Управление КГБ СССР по Иркутской области, - хмурый дядька демонстрировал Лёшке свою ксиву, - пройдёмте-ка, ребята, со мной...
Когда я рассказывал эту историю позже, спустя годы, все в один голос твердили мне, что надо было, мол, послать этого чекиста по всем известному адресу - да и дело с концом! Ну что ж, может, и надо было... По крайней мере, я всегда отвечал и отвечаю таким советчикам, чтобы они сами, как-нибудь при случае, совершили такой "подвиг Гастелло" - послали находящегося "при исполнении" фэйса по матери - а потом поделились впечатлениями. Ну, а я - не хочу...
Чекист вывел нас на улицу, где его уже поджидал коллега. Нам велели грузиться в чёрную "Волгу"...
Здесь нужно сделать небольшое топографическое пояснение - специально для тех, кто никогда не бывал в моём родном городе: книжный магазин "Родник" находится на углу улиц имени Карлы Марлы и Литвинова, а Контора Гнусного Беспредела расположена на той же улице Литвинова, и до неё от крыльца магазина - метров триста, если не меньше. Но так, как движение по улице Литвинова - одностороннее, то чекистская "Волга" повезла нас по улице имени Карлы-Ммарлы, потом свернула на улицу имени Сифи-ленина, затем - на бывшую Арсенальную, до сих пор носящую имя чекистского пахана Дзерджинского - и наконец, свернула на ту же Литвинова, аккуратно подкатила к комитетскому подъезду, и наши архангелы повели нас вовнутрь.
Что это за Контора такая, в свои десять лет я уже имел представление - но никак не думал, что попаду в её железные объятия в столь нежном возрасте. Ан, нет - попал!... Допрыгался. Говорила мне моя мама, что Лёшка Теряхин, рано или поздно, доумничается - и я вместе с ним, за компанию. Эх, права была мама...
А нас, тем временем, провели в приёмную - в большой и светлый кабинет, находящийся рядом с комитетской вахтой - велели положить на стол наш тубус, и ушли, заперев дверь на ключ.
– Пугают!
– говорит мне Лёшка, - теперь,
Мне, если честно, хотелось реветь. Можете попытаться отгадать с трёх попыток, почему...
Но нас не стали мариновать несколько часов в этой приёмной: как Теряхин и сказал, где-то, минут через десять-пятнадцать раздался скрежет ключа, и на пороге появился улыбчивый комитетчик - как мне показалось, какой-то цыганистой внешности.
– Ну что, - весело обратился он к нам, - давайте знакомиться! Я - майор КГБ Худоногов, Виктор Александрович - а вы кто такие будете?
Мы назвались.
– Так!
– весело продолжал майор КГБ Худоногов - а для чего, позвольте узнать, вы скупали в магазине "Родник" портреты Леонида Ильича Брежнева?
И здесь, можно сказать, настал мой "звёздный час". Не знаю, может быть, от волнения, но я выпалил первое, что пришло в голову:
– А нам в школе велели купить! Специально послали...
– Очень хорошо!
– продолжал излучать дружелюбие майор КГБ Худоногов, - а вот мы сейчас проверим это!
– и потянулся к стоявшему тут же телефонному аппарату. Через минуту он уже разговаривал с нашей школьной директрисой:
– Управление КГБ СССР по Иркутской области, майор Худоногов!
– вещал он в трубку, - скажите, у Вас есть такие ученики, - здесь он назвал наши фамилии, - очень хорошо! А им поручалось купить для школы портреты Леонида Ильича Брежнева?... Да?... Замечательно! Всего доброго!...
– майор положил трубку.
Ответов с другого конца провода мы не слышали. Но, надо полагать, своим ужасным представлением майор вверг директрису в такой шок, что на все его вопросы она отвечала исключительно утвердительно и односложно. А может, я её недооцениваю - может быть, директриса догадалась, что мы вляпались в Кучу Говна Берии по самые уши, и пришла к нам на помощь... Не знаю. А, забегая вперёд, скажу ещё, что ни на следующий день, и ни в какие другие дни в школе, почему-то, никто ни единым словом не обмолвился с нами об этом звонке. Нас не вызывали в директорский кабинет, и классные руководители нас ни о чём не спрашивали. Почему - ещё одна загадка для меня...
Но - вернёмся к нашему лучезарному майору. Строго посмотрев на нас, он понёс ставшую уже привычной в те дни казённую ахинею - о "тяжёлой утрате", о "скорби всего прогрессивного человечества" - и даже о возможности начала третьей мiровой войны - и мне до сих пор интересно: неужели он и сам верил в то, что эта самая третья мiровая может начаться после смерти Брежнева?... Впрочем, может быть, и верил - про то, что "американцы теперь нападут на сысысэр" в те дни судачили многие...
– Так! А сколько в вашей школе кабинетов?
– вдруг, ни к селу, ни к городу, поинтересовался чекист.
– Т-тридцать девять, кажется, - отвечает Теряхин, - да, тридцать девять.
– Замечательно!
– отвечает чекист, продолжая излучать радость - вот сейчас мы отсчитаем вам тридцать девять портретов!
– и начинает отсчитывать портреты из нашей пачки.
– А в школе ещё буфет есть, и спортзал!
– вставляю я свои пять копеек.
– Ну, - отвечает комитетчик, - я так думаю, что спортзал и буфет обойдутся... Впрочем, вот вам - для ровного счёта - сорок штук. Идите в школу!