Ироническая проза ч.1
Шрифт:
– И вот они подходят к машине, и пассажир мой кричит мне: " - Командир, открывай багажник!" - и они начинают грузить мне в багажник своё оружие. "Грузите-грузите, - думаю, - знали б вы, сволочи, кто я такой!..." А они, суки, так нагло всё это загружают - думают, что я вообще лох, что ничего не вижу и не понимаю! А потом этот - ну, который меня остановил - садится на переднее сидение, и говорит: " - А теперь - едем в музей!"
На этом месте рассказчик начинает истошно ржать - ржать так, как когда-то, наверное, ржали кони того самого кавалерийского дивизиона, в штабе которого были найдены все эти клинки и стволы. Моего собеседника ещё душит смех,
– Нет, ну ты представляешь? Этот чернявенький - ну, кто он там, я не знаю, который меня остановил-то - оказался сотрудником музея!... Оказывается, эти таджики - или кто они?
– которые особняк ремонтировали, нашли всю эту ржавчину, перепугались до смерти - у них же регистрации нет ни у кого!
– и позвонили в музей: забирайте, мол!... счастье вам привалило!... Он, чернявенький этот, едва сел - давай мне всё это рассказывать! Ну, а как к музею подъехали - оттуда музейные тётки выскочили - сушёные такие тараньки - и давай суетиться, всё это барахло перетаскивать!... Мне даже неудобно стало... А чернявенький - мне: "-Хотите, мол, посмотреть, что мы привезли?" И, ведь ржавчина сплошная! Труха!... Одно название - "оружие"!...
Пока мой собеседник продолжал веселиться, я набрал номер Вольфа:
– Сашка? Подходи-ка сейчас пивка попить! Тут один... интересный человек, любопытную историю сейчас рассказал! Тебе понравится!...
И, оборачиваясь к собеседнику:
– Сейчас сюда один хороший парень подойдёт - я вас познакомлю. Обязательно расскажи ему эту историю - он её по достоинству оценит!...
Идеологическая диверсия в окружной газете
...Среди прочего, Забайкальский Военный округ - тот самый, что сокращённо именуется "ЗабВО", и это самое "ЗабВО" офицеры расшифровывают не иначе, как "Забудь о Возвращении Обратно!" - так вот, среди прочего, Забайкальский Военный округ славен своей окружной газетой "На боевом посту". И тем студентам-гуманитариям из Иркутска, кому не повезло попасть в цепкие объятья Матери-Родины и загреметь на два года служить в ЗабВО, газета "На боевом посту" служит одной из немногих отдушин: во-первых, в газету можно писать - и получать какие-то копейки гонорара - а во-вторых, в газету "На боевом посту" можно даже устроиться служить! А "служить в газете" - это та же журналистская работа! настоящая синекура!... Правда, для этого нужно не просто уметь писать - нужно уметь писать связные статьи. Мишка это умел - и устроился.
Дело происходило в 1967 году - в год, ни много, ни мало, 50-летия ВОСР (кто не знает, аббревиатура ВОСР расшифровывается, как "Великая Октябрьская Социалистическая Катастрофа - pardon, Революция") - и номер газеты "На боевом посту", который должен был выйти, в аккурат, к 7 ноября 1967 года, тщательно готовился заранее. Да, номер готовился задолго до его выхода: допустим, разные праздничные обращения "ленинского центрального комитета" и прочий официоз должны поступить уже, непосредственно, накануне юбилея - но всякие "военно-патриотические" статьи, воспоминания, любительские солдатские стишата и прочий идеологический хлам редакция газеты тщательно отбирала и готовила ещё месяца за три до назначенной даты.
И вот, вызывает Мишку командир (он же - редактор), и говорит: " - Значит так, старшина Мишка! По оперативным донесениям стало известно, что в сотне километров отсюда, в глухой забайкальской казачьей станице живёт-поживает дедушка Иван Иваныч. Этот дедушка Иван Иваныч в суровое время борьбы за установление
Мишка щёлкнул каблуками, гаркнул "Есть!!!" - и помчался на поиски краснознамённого дедушки. Как Мишка добирался до глухой забайкальской казачьей станицы, где жил тот дед, нам неинтересно: в конечном счёте, добрался же? Добрался. Вот и хорошо! А подробности его путешествия на попутках по читинскому бездорожью и колдобинам мы оставим за кадром, чтобы картины не портили...
И вот, наконец, заявился старшина и военжур Мишка в станицу, разыскал нужную избу - и увидел он, что на лавочке у ворот возле нужной ему избы сидит не один, а целых два древних деда героической казачьей наружности.
– Здравствуйте!
– говорит Мишка тем дедам, - а не подскажете ли мне, где здесь живёт-поживает героический и краснознамённый Иван Иваныч, храбрый ветеран былинных времён гражданской войны?
– А не пойти ли тебе, хлопчик, на хер?
– отвечают ему деды, - а то, ходят здесь всякие, выспрашивают чего-то... Чё тебе надо-то, паря? Зачем тебе Иван Иваныч понадобился?...
– Да я, понимаете ли, журналист из военной газеты, - говорит Мишка, слегка смущённый таким нерадушным ответом стариков, - человек я подневольный. А нужен мне Иван Иваныч ваш лишь затем, что получил я приказ: взять у него интервью. Приказ, сами понимаете...
– Понимаем, - говорят деды, - приказ - это другое дело!... Журналист, говоришь?... А ты самогон пьёшь, журналист?
– Пью, - отвечает Мишка, не совсем понимая, куда и к чему старики клонят.
– Ну, раз пьёшь, - отвечает тогда один из дедов, - то пошли в дом, журналист. Выпьем за знакомство! Я - твой Иван Иваныч, расскажу тебе всё, чего надо...
И все втроём они идут в дом - Мишка и оба недружелюбных и суровых старика. И садятся за стол, и на столе появляется бутыль самогона, и сало, и лук, и солёные огурцы из кадушки, и грибочки маринованные из подполья, и варёная картоха из чугунка - добрая такая деревенская закуска. И героический старик Иван Иваныч начинает рассказывать о своих былых подвигах в гражданскую войну. И, чем больше сидят они, тем больше Иван Иваныча "несёт": он уже и орден свой Мишке показал, и Мишка сфотографировал его, одетым в этот орден - а дед Иван Иваныч всё рассказывает и рассказывает - Мишка записывать не успевает. А второй дед всё сидит и молчит. Пьёт самогон, закусывает - и молчит. А потом вдруг подаёт голос:
– Ну что ты врёшь? Что ты врёшь, дурак старый?
– это он к краснознамённому Иван Иванычу обращается, - ну не было этого! Не так всё было! Я-то, я-то лучше помню, как оно было тогда...
– и, обращаясь к Мишке: - Ты не слушай его, дурака старого - он всё напутал. А дело, короче, было так... И начинает, значит, второй дед - звали его Петром Василичем, кстати - излагать собственную версию событий полувековой давности. Его рассказ не сильно-то и отличается от того, что говорил Иван Иваныч до этого - но, некоторые нюансы расходятся.