Исцеление Вечностью
Шрифт:
– Смотри, икона совсем как в нашем храме, - показал он Александру на образ Спаса Нерукотворного, стоявшего в центре.
– Ничего удивительного. Это очень известный образ, - пожал плечами Александр. – Почти две тысячи лет назад такое Свое изображение на убрусе, то есть на полотенце Иисус Христос передал царю Авгарю. И оно, даже во времена гонений на христиан, находилось над вратами столицы его царства – Эдессы.
– Надо же, как давно! – подивился Алеша, уже принимаясь разглядывать
– А вот это совсем новый образ, ему всего два года! – показал на икону преподобного Варнавы Александр и ахнул: - Вера, гляди! Она уже наполовину красная!
– Да, - подтвердила Вера. – И даже больше, чем наполовину!
Алеша с недоумением посмотрел на них, и Александр объяснил:
– Дело в том, что мантия на святом почему-то с недавнего времени меняет свой цвет. Когда мне подарил ее в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре написавший большую книгу о преподобном Варнаве архимандрит Георгий[6], она была черная. А теперь – становится красной!
– Как на Пасху, когда батюшка меняет черное облачение на красное? – уточнил Алеша.
Александр с интересом посмотрел на него и покачал головой: а ведь он, наверное, того не ведая, попал в самую точку!
Он хотел рассказать про остальные иконы, но тут их позвала Лена.
Войдя на кухню, Алеша, как и в первый раз Александр, с удивлением увидел многочисленные коробки на стене, на кухонном шкафу, подоконнике и везде, где только можно было что-то поставить…
– Зачем это все?! – изумился он.
– Для удобства, - ответила ему, подводя к столу, Вера. – Вот видишь, на этой написано «Соль», на этой «Сахар», эта – для перца…
– А для просфор есть?
– Нет! – с сожалением развела руками Вера.
– А почему?
– Так ведь когда я работала над ними, то еще не верила в Бога и даже не знала, что это такое…
– Жаль… - искренне огорчился Алеша.
Тогда Вера сняла с полки самую красивую коробку и протянула Алеше:
– Возьми. Это моя любимая. Я не успела сделать на ней надпись, и ты можешь класть в нее просфоры!
– Спасибо! – обрадовался юноша, сел за стол и за обе щеки стал уплетать и суп, и пюре с котлетами, и под конец с особым удовольствием - творожники.
Поужинав, они вернулись в комнату Александра. Немного поговорили, переходя с одного на другое, в основном ни о чем. Но вскоре стало заметно, что Алеша начал ерзать в кресле и нервничать.
– Хорошо тут у вас! Но мне пора! – сказал, наконец, он и вдруг вспомнил: - А блины?
– Прости! – виновато прижала ладони к груди Вера. – Я заказывала, но Лена опять сделала все по-своему.
– Ладно!
– успокоил ее Алеша. – Я в другой раз на них приду.
– Вот и договорились! –
– И когда придешь, то… - она вдруг припала губами к уху Алеши и что-то зашептала, показывая глазами на рыжего кота.
– Хорошо!
– согласился Алеша и вздохнул: - Ну, я пойду. Меня и так уже будут бить!
– За что? – не понял Александр.
– За то, что поздно пришел.
– Ну, так ты бы сказал сразу, а то мы же не знали! И ушел бы пораньше! – расстроилась Вера.
– Так все равно бы побили, - успокаивая ее, безнадежно махнул рукой Алеша.
– Но тогда-то за что?!
– А за то, что рано!
– Ну это уже какой-то беспредел!
Александр снял с вешалки свою легкую куртку, сбегав в комнату, положил в карман свое старое, лет двадцать назад потерявшее свою силу, но и до сих пор иной раз выручавшее его удостоверение корреспондента ТАСС и решительно сказал:
– Идем, я провожу тебя и поговорю с твоими родителями!
Они вышли из дома, прошли по тротуару, спустились в подземный переход и, выйдя из него, оказались перед многоэтажкой на другой стороне дороги.
– Вот тут я живу! – сказал Алеша.
Александр сам позвонил в указанную им квартиру и встал впереди юноши, заслоняя его.
Дверь открыл пьяный мужчина с уже поднятой для удара рукой.
Увидев незнакомого человека, из-за спины которого выглядывал его сын, он так и замер, не зная, что делать дальше.
Александр же, не теряя времени, достал удостоверение и протянул перед собой.
Увидев перед собой красную книжечку с гербом давно не существующей страны и названием упраздненного Телеграфного Агентства Советского Союза, мужчина опустил руку и, быстро трезвея, забормотал:
– А в чем, собственно… зачем… почему… вы по какому делу?
– По делу вашего сына и на предмет его воспитания!
– А я что… мы ничего! – принялся оправдываться мужчина, и теперь уже выглядывавшая из-за его плеча, тоже вся испитая женщина, подтвердила: - Мы мирно живем! Никого не обижаем. Правда, Алешенька?
Вместо ответа Александр услышал позади себя то ли смешок, то ли всхлипывание.
– У меня другая информация! – строго сказал он. – И если вы еще хоть раз не то что ударите, а просто тронете пальцем Алешу...
– Все, гражданин участковый, уже завязал! – поняв, что дело, кажется, серьезное, поднял обе руки кверху мужчина.
– Я не участковый, а редактор! – поправил его Александр.
– Но если за это дело возьмусь всерьез, то, поверьте, ославлю вас на весь город, подниму общественность, вплоть до прокурора и буду тогда пострашней любого участкового. Вы меня хорошо поняли?