Исцели меня прикосновением
Шрифт:
Робко присаживаюсь у надгробья и вешаю на него медальон.
— Мне чужого не нужно. Прощай, Радион.
Я какое-то время так сижу, наблюдая за раскачивающимся от лёгких порывов ветра медальоном. Скоро начнётся гроза и стоит поторопиться. Это была наша последняя встреча.
— Прощай. — шепчу ещё раз, ощущая на шеи и руке неприятные мурашки. То ли ветер, то ли… Я смотрю через плечо вдаль. В поле моего зрения памятники и несколько высоких деревьев. Передёргиваю плечами, скидывая странное ощущение, что на меня кто-то смотрел и поднимаюсь.
Радиона больше нет. Его тело теперь такое же холодное,
— Ты как?
— Отлично. Мне хорошо как никогда прежде.
Мы садимся в машину и откинувшись на спинку сиденья я прикрываю глаза. Губы расплываются в улыбке. СВОБОДНА. И это так здорово!
— Полегчало?
— Ещё как.
— Куда теперь?
— Домой.
— Отличная идея.
Радиона не стало в тот злополучный день. Жажда убить соперника и сопротивление, оказанное правоохранительным органам сделали своё дело. Он отстреливался и за это схлопотал пару пуль в грудь. Влад говорил, что Радион умер не сразу. Захлебываясь, он до последнего клялся дьяволом, что доберется до нас, придушит Сашку собственными руками. А потом… Всё что он хотел сотворить со мной, Исаев отказался произносить, прокомментировав, что о подобных мерзостях не стоит знать.
Радион не был влюблён. Им овладевали похоть и одержимость мною. Зацикленность. Безумие. Болезнь. Он был болен не только разумом, но и душой. Страшно, что до последнего вдоха он так и не раскаялся, его душа давно почернела, и от этого было лишь одно спасение.
Чью-то смерть нельзя назвать спасением, но в его случае это было именно так.
— Заедем по пути в кондитерскую? Костик с Мариной приедут вечером. Ещё фруктов нужно купить.
— Ага. И соленых огурчиков прихватить.
Я выгибаю бровь, на что Саша начинает посмеиваться и рассказывать о том, как жене Костика вдруг посреди ночи захотелось клубники да ещё и с сухой рыбкой, и всё бы ничего, но в три ночи практически все магазины закрыты. К концу рассказа мы оба смеемся комментируя своеобразность пристрастий к еде во время беременности.
Вечером они приезжают и мы чудесно проводим время за разговорами, шутим и смеёмся, а уже чуть позже, когда Саша помогает убрать со стола и помыть посуду, я наполняю теплую ванну и нежусь в ней.
Вода смывает остатки дня и эмоции, оставляя за собой лишь спокойствие и блаженство.
— Что ты делаешь? — распахиваю глаза, в момент когда моих волос касаются руки любимого.
— Хочу вымыть их. — хрипло отвечает он и пожимает плечами. — Ты ведь не против?
Улыбка служит ему ответом. Саша скидывает с себя вещи и погружается в воду так, что я оказываюсь между его длинных вытянутых ног. Я замираю в каком-то удивлении и предвкушении чего-то нового, мы впервые принимаем ванну вместе.
— Ну же, смелее, облокотись о мою грудь и прикрой глаза, — сглатываю и делаю так, как он просит. — Я наполню этот день чудесными минутами. Тебе будет приятно. — добавляет приглушённо и более хрипло. Сев чуть ближе я понимаю в чём дело и сама начинаю гореть.
Он действительно моет мне волосы, неспешными движениями массирует голову.
— М-м-м-м…
— Я ведь говорил, что тебе понравится. — самодовольно заявляет он, прикусывая
Мы любим друг друга, нежно, неспешно, а затем страстно и со всей отдачей. Этот день заканчивается крепкими объятьями и признаниями. Этот день — новая страница в нашей совместной истории.
Мы ЛЮБИМ, и у нас это по-настоящему. Наша любовь прошла испытания, не смотря ни на что, она выстояла и теперь мы счастливы.
Да, определенно, МЫ СЧАСТЛИВЫ.
Конец
Бонус
Та самая ночь
— Что это за место? — спрашиваю с придыханием. Меня волнует то, что я вижу, и он, устроившийся сзади. Аж дух захватывает. Саша медленно ведёт горячей ладонью по животу, который тут же тяжелеет, и обнимает второй рукой, положив подбородок ко мне на плечо.
— Нравится? — я чувствую его возбуждение, оно смущает и пьянит одновременно. Я чувствовала его и раньше, множество раз, но сейчас всё иначе.
— Очень. Это твоя квартира?
— Наша. Мы будем жить здесь с тобой вместе.
На меня сначала словно ледяная лавина обрушивается, но не давая возможности понять что происходит, тут же погружают в пекло.
Дыхание становится тяжёлым и частым, тело горит и бьёт мелкой дрожью, оно начинает жить своей жизнью. Совершенно не слушается. Не поддается контролю.
— Если ты конечно не против, Кристина. — еле касаясь ведёт кончиком носа по шеи, хрипло шепчет на ухо.
Он просит согласия.
Я вижу как ему тяжело. Держать себя в руках, не послать всё к чертям собачьим и сорваться. Его лихорадит, и меня тоже.
— Согласишься? — напрягается ещё больше. В объятьях зажимает сильнее. Замирает. Ждёт.
Я счастлива лишь с ним. И никому не позволю всё разрушить.
— Да. — несмело срывается с пересохших губ полушепотом.
Эхом разносясь в тишине по комнате.
— Да. — чуть громче и увереннее. И это зелёный свет. Очередная попытка перейти границы, только теперь нет путей к отступлению.
Я прошла по тонкому канату, к тому, кто запал в моё сердце, и теперь стоя на краю обрыва смеюсь.
Короткое слово, решающее так многое.
Сегодня наша ночь, и она будет бесконечно длинной. Сегодня точно всё изменится.
Саша перебрасывает волосы на одну сторону и покрывает поцелуями открытый участок шеи. Медленно, трепетно, робко, слегка касаясь. Один, второй, третий, четвертый…десятый… Я сбиваюсь со счёта, вместе с окончательно сбившимся дыханием.
Тело горит. Сознание как в тумане.
Его губы — раскалённые угольки, обжигают и оставляют ожоги на коже. Руки ловко справляются с пуговицами на рубашке, ткань скользит по плечам гоняя стаями мурашки.
Ещё один этап, до которого мы доходили пару раз. Сейчас он развернет меня к себе лицом, медленно стянет с себя футболку и набросится с обжигающим поцелуем, а потом всё оборвется. Но вопреки моим ожиданиям Саша поступает иначе. Он оставляет горячие поцелуи между лопаток, возвращаясь снова к шеи, мочке уха, одновременно оглаживая живот, поднимаясь рукой все выше и выше, до задержки дыхания и электрических импульсов, пробивающих меня насквозь.