Исчезающая ведьма

Мейтленд Карен

Нож со звоном выпал из рук Роберта, он посмотрел на Кэтлин, словно громом поражённый. Одно дело — опасаться засады на тёмной улице или на большой дороге, и совсем другое — когда кто-то врывается в его спальню, единственное место, где он считал себя в безопасности…

— Что-нибудь украли?

Кэтлин покачала головой.

— Лишь изрезали постель.

— И не только это, мастер Роберт! — вмешалась Беата. — Хуже всего то, что оставили на кровати. Расскажите ему о черепе и свечах, госпожа. Я вздрагиваю всякий раз, как вспоминаю про эту бесовщину

под нашей крышей. Злые чары, вот что это было.

— Что?! — спросил Роберт, уже совершенно обескураженный.

Но Эдвард и Кэтлин смотрели на Беату так, словно она бредит.

— Не было никакого черепа, Беата, — ласково произнесла Кэтлин.

— Был! Вы видели это так же ясно, как и я, не так ли, мастер Эдвард? Череп чайки, а в глазницах — две горящие свечки, насаженные на шипы.

Эдвард покачал головой.

— Не видел ничего подобного.

— Я подошла сразу же после того, как вы обнаружили этот хаос, — произнесла Кэтлин. — Я бы напугалась, увидев подобные ужасы, но, как сказал Эдвард, не было никакого черепа и свечей, кроме тех, что устанавливает и подрезает на ночь Диот.

Диот уставилась на Кэтлин с миной недоумения и тревоги на пухлом лице. Теперь она дёрнулась, словно очнувшись от транса, и энергично закивала головой.

— Свечи… на шипах… они всегда на своём месте. Я каждый день прибираю покои госпожи. Я знаю, что куда поставить. Кроме себя это никому не доверяют.

Беата растерянно смотрела на лица собравшихся за столом, словно они говорят на иностранном языке.

— Это бесовщина была там, мастер Роберт, клянусь, — возразила она. — Я видела собственными глазами, прямо посередь кровати.

— Хочешь сказать, что моя госпожа лжёт? — произнесла Диот с негодованием. — Злые чары, бесовщина… моя госпожа ничего не смыслит в подобных вещах!

Кэтлин схватила старуху за руку, сжав её с такой силой, что у Диот глаза на лоб полезли от боли.

— Я дам тебе слово, когда сочту это нужным, запомни!

Старуха посмотрела так, словно хотела, что-то возразить, но суровый взгляд хозяйки приказал ей заткнуться. Она вышла из зала, потирая запястье и надув губы, но страх читался в её поблекших глазах.

Словно и не было никакой перепалки с Диот, Кэтлин обратилась к Беате, лучезарно улыбаясь, ласковым и участливым тоном.

— Я понимаю твоё смятение, Беата. Должно быть, для тебя было ужасным потрясением обнаружить растерзанную кровать. Возможно, в летающих повсюду перьях тебе померещились птицы. В твоём положении легко было принять случайную тень или завёрнутое покрывало за что-то более зловещее.

Беата собиралась возразить, но Роберт поднял руку, заставив её замолчать.

— Моя жена и так расстроена вторжением в её покои, а ты лишь усугубляешь ситуацию своими безумными историями. Я запрещаю тебе пугать маленькую Леонию.

Леония вовсе не выглядела испуганной, казалось, наоборот, мрачные истории были ей по душе.

— Беата, не могла бы ты принести солёных огурцов для своего хозяина? — сказала Кэтлин.

Роберт хотел было возразить,

что он ничего не хочет, но сообразил, что таким образом Кэтлин пытается выпроводить горничную из комнаты. Беата это тоже понимала и, уходя, громко хлопнула дверью.

Кэтлин перешла на шёпот.

— Роберт, меня беспокоит состояние Беаты. Постель была так жутко растерзана… словно тот, кто это сделал, был безумен или одержим неконтролируемым приступом ревности. — Она замялась, посмотрев на закрытую дверь и закусив губу острыми белыми зубами. — Беата оставалась одна в доме, и ты заметил, как враждебно она относится ко мне, ревнует к тебе и Адаму. Признаюсь, на миг я даже подумала, а не могла ли она…

— Нет! — раздражённо отмахнулся Роберт. — Всем женщинам свойственны странные фантазии, и Эдит тоже не была исключением, но Беата пришла в наш дом ещё девчонкой и ни разу ни на кого не напала. Даже в мыслях не было обвинять её в подобном.

Кэтлин встревоженно улыбнулась, перебирая ожерелье из кровавой яшмы.

— Бедняжка Эдит так боялась её, что во время болезни умоляла не подпускать к себе Беату. Это наводит на мысли о… Хотя ты, конечно же, знаешь всех своих слуг. Если ты ей так доверяешь, значит, в дом вломился кто-то посторонний. Но в любом случае, пойми, я беспокоюсь прежде всего о безопасности детей. Я упросила Эдварда переехать к нам, зная, что ты не допустишь, чтобы мы остались одни и без защиты.

Роберт коротко кивнул Эдварду.

— Я вам очень признателен. Утром я поговорю с шерифом Томасом, чтобы его люди патрулировали нашу улицу днём и ночью. Поверь мне, дорогая, больше сюда никто не вломится.

Лицо Кэтлин украсилось одной из самых обворожительных улыбок.

— Это такое счастье для меня знать, что мой сын рядом. Будь он в другом городе, я бы не знала покоя, не ведая, здоров он или болен. Мы, глупые женщины, вечно печёмся о своих чадах, верно? — она протянула руку и сжала ладонь Роберта. — Я сказала Эдварду, чтобы не беспокоился, ты подыщешь ему подходящую работу.

Роберт понимал желание Кэтлин продвинуть своего сынка. Эдит, по его мнению, поступила бы точно так же, но Эдвард вовсе не был несчастным сироткой, нуждающимся в опеке. Даже несмотря на то, что он был сыном Кэтлин, Роберт не мог заставить себя его полюбить и проникнуться к нему чувством родительского долга. Ему хотелось, чтобы Эдвард исчез. Всего несколько недель минуло, как Роберт наслаждался обществом новой жены, и последнее, что ему хотелось — это нянчиться с её великовозрастным сыном.

— Я не могу предложить Эдварду достойной работы, дорогая. Как я уже ранее говорил, наши доходы падают, и так будет продолжаться, пока не подавят восстание фламандских ткачей. Из-за этих флорентийских жуликов я попал на такую крупную сумму, что едва ли смогу расплатиться с работниками, не говоря уже о том, чтобы нанимать кого-то еще. К тому же мне нужны люди с опытом, разбирающиеся в шерсти и тканях, продажах и доставке. Я не могу запустить на свой склад профана. Он разорит меня за неделю.