Исчезнувшая

Флинн Гиллиан

— Я знаю.

— Все должно быть по-новому.

— Знаю, — повторяет он.

Нет, он еще ничего не знает. Но скоро узнает.

Мои родители посещают нас ежедневно. Ранд, Мэрибет и Ник просто купают меня в заботе. Подушки… Каждый норовит подсунуть мне подушку. Просто какой-то массовый психоз — думают, после изнасилования и выкидыша я стала хрупкой и болезненной, пальцем меня тронь, и сломаются кости. И я кладу ноги на пресловутую оттоманку, я осторожно ступаю по кухонному полу, где пролилась моя кровь. За мной надо заботливо

ухаживать.

Но меня непривычно нервирует, когда Ник разговаривает с кем-то посторонним. Такое чувство, что он вот-вот проболтается, — его словно распирает от проклятий.

Ник мне необходим, я это понимаю. Он нужен, чтобы моя история была максимально правдоподобной. Мой муж не должен винить меня и возмущаться, а должен признать, что это он накупил по своей кредитке и спрятал в сарае товары, что это он добился оформления страховки. Иначе останется недоверие к моей версии событий.

В моем стройном сюжете есть несколько проколов. В основном они связаны с людьми. Полиция и ФБР тщательно проверяют мои слова. Я знаю, Бони мечтает меня арестовать. Но копы так напортачили раньше, выставили себя такими дураками, что не посмеют тронуть меня, не имея на руках веских улик. У них есть только показания Ника, который клянется, что ни в чем не виноват, против моих, что он виноват.

Я подготовилась даже к появлению своих «друзей» из Озарка, Джеффа и Греты, в поисках славы или денег. Сообщила полиции, что Дези не сразу привез меня в особняк на озере, а продержал несколько дней с завязанными глазами, с кляпом во рту и под воздействием одурманивающих препаратов — это я так думаю, что несколько дней! — в какой-то комнате. Может быть, в мотеле? Или в квартире? Не уверена, все так расплывчато. Вы же понимаете, я была затерроризирована, да еще эта химия. Если Джефф и Грета все-таки притащатся и убедят копов отправить экспертов в «Убежище странника», то найденные отпечатки пальцев и другие следы станут лишним подтверждением моих слов.

Поэтому Ник — единственная проблема, но скоро я перетяну его на свою сторону. Я действовала осторожно и не оставила свидетельств против себя. Может, полиция и не верит мне до конца, но поделать ничего не может. Я догадываюсь по злому голосу Бони, что она не успокоится и попробует найти улики. Но чем больше она будет рыть, тем больше людей отвернется от нее. Она уже сейчас похожа на фанатичку-конспирологиню, все зенки пучит и не приемлет никаких возражений. Осталось только шапочку из фольги нацепить.

В общем, расследование постепенно сходит на нет. А вот «Удивительная Эми», напротив, приобрела второе дыхание. Издательство прислало моим родителям униженную просьбу написать еще одну книгу и получило их согласие в обмен на щедрый гонорар. В который раз из меня будут тянуть психические соки ради звонкой монеты? Нынче утром они уехали из Карфагена. Заявили, что так будет лучше для Ника и для меня (именно в этом порядке). Нам-де надо побыть наедине, время лечит и прочее. Но я-то

знаю правду.

Они хотят поскорее вернуться к работе. Сказали, что попытаются найти «нужный тон». И сообщить в этом «нужном тоне»: наша дочь была похищена и многократно изнасилована чудовищем, которому она потом перерезала горло… но мы вовсе не хотим наварить на этом деньжат.

Мне не интересно, как они намерены восстанавливать свою жалкую империю, потому что каждый день мне звонят и просят изложить на бумаге собственную историю. Мою, мою, и только мою! Надо лишь выбрать самое выгодное предложение и садиться за работу. А еще надо сделать так, чтобы Ник дал согласие на мой вариант финала.

Мой вариант финала — счастливый.

Я знаю, любовь ко мне еще не возродилась в душе Ника, но куда он денется? Буду шантажировать его, пока не получу желаемый результат. Сейчас он ведет себя как прежний Ник, а я — как прежняя Эми. Как в ту пору, когда мы были счастливы. Когда не знали друг друга так, как знаем теперь.

Вчера, прохладным августовским утром, я стояла на веранде и любовалась рассветом. Ник выглянул из окна кухни с большой чашкой кофе — хочешь? Я кивнула, и мы стояли рядом, и пили кофе, и глядели на реку, и нам было нормально и спокойно.

Ник все еще не спит со мной. Ночует в гостевой комнате на первом этаже, запирая дверь. Но рано или поздно я его одолею, возьму измором, застигну врасплох, и он разделит со мной постель. Посреди ночи я повернусь к нему, обовью, как цепкая лоза, и тогда он станет моим до самой последней частички души.

Ник Данн

Тридцать дней после возвращения.

Эми уверена, что держит ситуацию под контролем, но она заблуждается. Вернее, так: однажды она ошибется.

Бони, Го и я работаем в одной команде. Полиция, ФБР и все остальные утратили интерес к расследованию. Но вчера Бони неожиданно позвонила мне. Она не представилась, когда я принял вызов, словно мы старые друзья. Пригласила на чашку кофе. Я захватил Го из дому, и мы встретились в «Панкейк-хаусе». Детектив уже ждала в кабинке; при нашем появлении встала и вяло улыбнулась. Ей досталось от репортеров на орехи. Мы замялись, не зная, как теперь ее приветствовать — рукопожатиями или объятиями. Остановились на кивках.

Еще до того, как нам принесли заказ, она сказала:

— У меня есть дочь. Тринадцать лет. Миа. В честь Мии Хэмм. Она родилась в тот день, когда мы выиграли чемпионат мира. Вот такая у меня девчонка.

Я приподнял бровь: продолжайте, очень интересно.

— Вы как-то спросили, есть ли у меня дети, я не ответила… Повела себя грубо. Я была уверена, что вы не виноваты, но все были против вас, и я струсила. Вела себя как дура. Даже не хотела говорить имя дочери. — Она налила нам кофе из термоса. — Так вот, ее зовут Миа.