Исчезнувшее свидетельство
Шрифт:
Увидев на книжной полке свечу в старинном медном шандале, Окладин, взяв у краеведа спички, зажег ее и поставил посреди стола.
– Это еще зачем? – проворчал Пташников.
– Для чистоты следственного эксперимента, – хитро улыбнувшись, объяснил Окладин.
Только сейчас я заметил, что за окном уже сгустились сумерки. Проскрежетал трамвай – и двадцатый век словно отступил. Мне действительно представилось, что за столом, освещенные колеблющимся пламенем свечи, сидят не историк Окладин и краевед Пташников, а археограф
Глава шестая. Допрос сиятельного графа
– Где и у кого, граф, вы приобрели список «Слова о полку Игореве»? – задал Окладин-Калайдович первый вопрос, таким образом заставив и краеведа говорить не от своего имени, а от имени Мусина-Пушкина.
Вживаясь в роль сиятельного графа, Пташников ответил не сразу:
– До обращения Спасо-Ярославского монастыря в архиерейский дом управлял оным архимандрит Иоиль Быковский, муж с просвещением и любитель словесности. По уничтожении штата остался он в том монастыре на обещании до смерти своей. В последние годы находился он в недостатке, а по тому случаю комиссионер мой купил у него все русские книги, в числе коих в одной, под названием Хронограф, в конце найдено «Слово о полку Игореве».
– Вы можете назвать имя комиссионера, купившего Хронограф у Иоиля Быковского?
– У меня было много комиссионеров, в том числе и в Ярославле. Всех я не упомню.
– Иоиль Быковский знал, для кого ваш комиссионер приобретает Хронограф?
– Я не делал из этого секрета. О том, что я занимаюсь коллекционированием древностей, в Ярославле многие были осведомлены.
– Когда вы приобрели Хронограф, вам уже было известно, что в нем находится «Слово о полку Игореве»?
– Нет, об этом я узнал, лишь получив древний манускрипт.
– А ведал ли о том, что в Хронографе находится неизвестное древнерусское произведение «Слово о полку Игореве», Иоиль Быковский?
– Затрудняюсь ответить на ваш вопрос точно. Об этом лучше бы спросить самого Иоиля.
– Как выглядел список «Слова о полку Игореве»?
– «Слово» было написано на лощеной бумаге в лист, в конце летописи довольно чистым письмом. По почерку письма и по бумаге должно отнести оную переписку к концу четырнадцатого или к началу пятнадцатого века.
– Какие еще произведения входили в приобретенный вами Хронограф?
– Книга сия содержала следующие, по их названиям, произведения:
«Книга глаголемая Гранограф, рекши начало писменам царских родов от многих летописец; прежде о бытии, о сотворении мира, от книг моисеевых и от Иисуса Навина, и от судей Иудейских, и от четырех царств, так же и о Ассирийских царях, и от Александрия, и от Римских царей, Еллин же благочестивых, и от Русских летописец, Сербских и Болгарских»;
«Временник, еже нарицается летописание Русских Князей и земля Русскыя»;
«Сказание о Индии богатой»;
«Синагрип Царь Адоров, Иналивския страны»;
«Слово
«Деяние прежних времен храбрых человек и борзости, и о силе, и о храбрости»;
«Сказание о Филипате, и о Максиме, и о храбрости их».
Еще думно есть слышати о свадебе Девгееве, и о всехыщении Стратиговне.
– В каком году вы приобрели Хронограф Спасо-Ярославского монастыря?
– В 1788 году.
– При каких обстоятельствах и когда Спасо-Ярославский монастырь был преобразован в архиерейский дом?
– Был соответствующий Указ императрицы Екатерины Второй от 3 июля 1787 года. В следующем году она подписала Указ «О разделении епархий сообразно с разделением губерний», в котором приписывалось действительному тайному советнику и генерал-губернатору Ярославскому и Вологодскому Мельгунову, упразднив Спасо-Ярославский монастырь, обратить его для пребывания Ростовского и Ярославского архиепископа.
– Говорилось ли в Указе о дальнейшей судьбе архимандрита Иоиля Быковского?
– Было распоряжение по старости и болезни увольняемому архимандриту выплачивать его жалование до самой смерти.
– Каково было жалованье архимандрита?
– Пятьсот рублей в год.
– Это никак не вяжется с вашим заявлением, что в последние годы Иоиль Быковский находился в недостатке: оказывается, ему сохранили жалованье, и не малое. Почему же он расстался с Хронографом? Ведь вы только сейчас утверждали, что это был человек просвещенный и большой любитель словесности. Неужели он не понимал ценности манускрипта, которым владел?
– Иоиль Быковский дал бы вам исчерпывающий ответ, но он умер еще в 1798 году.
– Кстати, при жизни Иоиля Быковского вы никогда не говорили, что приобрели список «Слова о полку Игореве» у него. А ведь со времени приобретения списка до смерти архимандрита прошло целых десять лет, срок большой. Чем вы объясните столь долгое молчание?
– Я был бы плохой собиратель древностей, если бы всем раскрывал своих поставщиков.
– А может, вы дожидались смерти архимандрита?
– С какой целью?
– Чтобы скрыть истинные обстоятельства приобретения «Слова»; или по какой-то другой причине, но также имеющей отношение к вашему Собранию российских древностей.
– Несправедливое обвинение. Просто у меня никто не спрашивал, у кого именно я приобрел список.
– Вы не говорили об истории «Слова» с Николаем Михайловичем Карамзиным, который видел Спасо-Ярославский Хронограф?
– Не припомню.
– В таком случае я зачитаю отрывок из его статьи, опубликованной в Гамбурге, в журнале французских эмигрантов: «Два года тому назад в наших архивах был обнаружен отрывок из поэмы под названием “Песнь воинам Игоря”, которую можно сравнить с лучшими оссиановскими поэмами и которая написана в двенадцатом столетии неизвестным сочинителем».