Исчезнувшие тени
Шрифт:
В один момент женщина поставила под угрозу не только жизнь полицейского, но и свою собственную и своего ребенка.
Тщетно Садхир пытался внушить настойчивой даме, что она обозналась – было слишком поздно.
Увиденного и услышанного «братьям» было вполне достаточно.
Полицейскому так и не удалось сбросить слежку синдиката, которую те вели весьма грамотно – несколькими группами, периодически сменявшими друг друга.
Поэтому в критический момент, когда Садхир заметил, как из припаркованного поблизости седана вылезают несколько парней с пушками, ему только
Неделя в реанимации между жизнью и смертью, затем еще месяц с лишним реабилитации, но Садхиру удалось выкарабкаться.
На службу в новый отдел по расследованию убийств и тяжких преступлений он вышел с еще большей решимостью и желанием сделать этот мир чуточку лучше.
– – —
За три года службы консультантом в IRT 2 Земцов нигде и никогда не встречал такого хорошего копа, каким был Садхир.
Во время совместной работы Земцов понял, что они идеально дополняют друг друга. В этом дуэте Садхир воплощал последовательность и четкое соблюдение инструкции, в то время как Земцов отвечал за импровизацию и решительную экспрессию.
2
IRT – Interpol Incident Response Team – оперативное экспертно-полицейское подразделение Интерпола по поддержке национальных органов правопорядка; время выдвижения на место происшествия в любую точку мира от 12 до 24 часов с момента поступления запроса.
– Ну, может поведаешь, зачем ты прискакал сюда из своей Москвы, или где ты там отдыхал, да еще выдернул меня из отпуска? – иронично спросил Садхир, после того как Земцов поставил перед ним стаканчик с дымящимся латте и сам приземлился напротив.
Лавируя между посетителями с искусством, достойным мотогонщика, к ним подбежала замученная официантка с подносом, быстро выгрузила на столик его содержимое: две яичницы с беконом – и, прежде чем ее успели поблагодарить, снова скрылась в толпе.
– Ну так, я жду ответа, – напомнил Садхир, с аппетитом принимаясь за яичницу, – шеф сказал, что это как-то связано с «делом Теней», – пробубнил он с набитым ртом, – а еще он сказал, что на серьезные силы и ресурсы ты можешь не рассчитывать, – Садхир проглотил изрядный кусок яичницы и продолжил, – мое начальство считает, что дело глухое и искать нужно точно не в Англии.
Земцов не ответил. Он задумчиво вертел в пальцах кружку с горячим кофе и смотрел сквозь Садхира.
– – —
Все началось чуть больше полугода назад в крохотном пригороде Бельгийского Льежа – Бруке.
Ранним апрельским утром в третий полицейский участок, расположившийся в доме номер пять на Руе ла Брук-Сите, вошел растерянный пожилой мужчина.
Нерешительно потоптавшись на пороге, он все же подошел к дежурному офицеру за стойкой и тихим голосом представился как месье де Форет.
Посетитель сказал,
У служителя правопорядка из Брука, гордо носившего фамилию Легранж, было стойкое убеждение, что до настоящего момента самым страшным преступлением на подведомственной ему территории считалась случившаяся в прошлом месяце кража велосипеда у местного почтальона. В связи с этим «сенсационное» заявление месье де Форета не вызвало у него ни малейшего доверия.
Кроме того, не внушал Легранжу оптимизма и потрепанный внешний вид визитера, которому, по мнению дежурного «не мешало бы хорошенько проспаться».
Легранж тоскливо посмотрел на часы, показывавшие без четверти восемь. До конца смены оставалось каких-то пятнадцать минут, и в душу полицейского закралось крамольное желание спровадить назойливого посетителя, предоставив его заботам второй смены, которая должна была заступить с минуты на минуту.
Тем не менее, осмелевший месье де Форет настаивал на том, чтобы заявление у него приняли и на отрез отказывался уходить.
В конце концов Легранж устало махнул рукой.
«Пусть начальство разбирается с этим чудиком…».
С этой мыслью он проводил де Форета к дежурному инспектору криминальной полиции по фамилии Дюпен.
Инспектор Дюпен был грузным мужчиной средних лет, страдавшим от бессонницы и бесконечных неурядиц в семейной жизни. Как раз в эти дни он болезненно переживал развод со своей второй супругой, намеревавшейся через суд отобрать у него единственный дом.
В последующие полчаса злость на Легранжа смешивалась у него с раздражением от сбивчивого рассказа месье де Форета, по итогам которого инспектор усвоил только то, что его дочь Алис – студентка факультета искусств Свободного Университета Брюсселя, должна была приехать на прошлые выходные, однако пропала и вот уже почти неделю от нее не было вестей.
Борясь с очередным приступом мигрени Дюпен выпроводил де Форета, тем не менее приняв у того заявление об исчезновении дочери и пообещав всестороннюю помощь полиции.
Разумеется, Дюпен и не собирался заниматься делом де Форета, рассудив, что «его доченька-студентка наверняка загуляла где-то в столице и рано или поздно объявится».
Прошло полторы недели. Заявление месье де Форета пылилось в верхнем ящике старого рабочего стола инспектора Дюпена.
Оно бы и дальше пролежало так еще лет двести, однако ее величеству Судьбе было угодно иначе.
В один прекрасный день у входа в третий полицейский участок Брука визжа шинами остановился темно-синий минивэн с мигалкой на крыше.
Под удивленными взглядами прохожих из машины быстрым шагом вышло несколько мужчин в строгих костюмах. С озабоченным видом они быстрым шагом проследовали в отделение.
«Комиссар Бове, полиция Брюсселя,» – буркнул главный из них дежурившему у стойки Легранжу.
Осведомившись, где можно найти инспектора Дюпена, делегация бесцеремонно проследовала в недра полицейского отделения, оставив ошарашенного Легранжа стоять за стойкой с открытым ртом.