Ищи на диком берегу
Шрифт:
— Когда собираешься на морского бобра, ружья ни к чему, — сказал он. — Да я и не надеюсь его повстречать, не сезон.
Но снасть всегда держу под рукой, на случай чего. — Его смех гулко отдавался в лодочном сарае. — Залезай.
Захар натянул шапку на уши и скользнул в задний люк байдарки. Он уселся на подстилке из свернутой тюленьей шкуры, вытянул ноги. Поправил капюшон камлейки и затянул вокруг пояса сухожильный шнур люка — маут. Тонкая, гибкая полоска шнура подавалась при дыхании.
Илья забрался в передний люк.
— Пошли!
Одновременно погружая в воду двухлопастные
Они миновали пустынную верфь, прошли мимо лихтеров, которые покачивались на дышащей зеленой груди бухты, мимо больших кораблей, стоявших на якоре. Морские птицы с криком кружились над их головами в блеклом солнечном свете.
Когда байдарка пересекла невидимый створ гавани, Захар стал ощущать сквозь тонкое дно лодки стремительное движение воды при каждом гребке. Всего несколько слоев кожи отделяли его от бездонной глубины. При этой мысли у него холодок пробежал по коже.
— Илья, ты говорил, что алеутские охотники далеко уходят на этих своих байдарках…
— Ну да, за тыщу миль, за тыщу двести. — Илья бросал слова через плечо в ритме гребли.
— А если байдарка даст течь?
— Тогда греби к берегу что есть сил! — Илья заржал. — Алеуты всегда держатся в виду берега. Но когда у них худо с мясом, приходится уходить за тюленем далеко в море — до самых островов Прибылова. Живут они почти все на Алеутских островах, а в этих местах не селятся — боятся колошей как огня. Перед охотничьим сезоном я сам к ним езжу, вербую охотников.
Они гребли в свободном ритме, без видимых усилий, но лодка быстро скользила вдоль изрезанного побережья с его бесчисленными фьордами и маленькими бухточками. В некоторых бухтах берег, покрытый галькой, отлого поднимался навстречу еловым и тисовым лесам, стоявшим сплошной могучей стеной. Сквозь пятна снега проглядывал сочный, зеленый подлесок. В иных местах отвесные скалы нависали прямо над водой. Величественные заснеженные поля простирались вдали от мрачных берегов и неугомонного моря.
Захар думал о том, что и отец, наверное, уже видел все это великолепие. Ему представилось, будто отец сидит на заснеженном берегу и смеется, запрокинув голову, откидывая прядь волос со лба.
Мыслями Захар вернулся к той поре, когда ему было лет пять-шесть — хорошее это было время. Мать была еще жива, отец еще не ушел из дому. Захар помнит, что отец тогда помогал строить дом на песчаной прогалине у реки. В один весенний воскресный день отец повел его на стройку. Там было пустынно. Штабеля бревен на солнцепеке пахли смолой.
Когда они добрались до этого места, у Захара уже подвело живот от голода. И тогда отец начал творить чудеса. Из-под полы куртки он достал маленький плоский котелок и послал Захара по воду, а сам тем временем развел костер. Как только вода закипела, отец стал доставать из своих бездонных карманов всевозможную снедь. Захар не мог оторвать восторженного взгляда от сияющих глаз отца. Доставая что-нибудь из кармана, отец всякий раз приговаривал: «Ну-ка, скатерть-самобранка!» — и выкладывал на расстеленную тряпицу яйцо, или краюху хлеба, или кусок мяса. И даже вынул маленькие фунтики с чаем и солью.
Отец казался мальчику самым
Но всему приходит конец; и они принялись за крутые яйца, мясо с хлебом, обжигались горячим чаем — на вырубке у реки, где солнце превращало песок в крупчатое золото. Все имело свой неповторимый вкус, и они были счастливы безмерно.
Погрузившись в воспоминания детства, Захар перестал работать веслом. Илья оглянулся на него.
— Ты грести будешь? — спросил он ехидно. — Я к тебе в гребцы не нанимался!
Захар встрепенулся и заработал веслом во всю мочь.
Но через несколько минут отлынивать стал Илья. Усевшись вполоборота, он заговорил об алеутских охотниках. Само слово «алеут» звучало у него как бранная кличка.
— И до чего же они тупые, эти недомерки, боже ты мой! Не хватает соображения запастись едой на зиму или там избу построить, как все люди… Нет, живут в каких-то норах. Вместо ламп у них рыба-свечка, есть такая рыба, вроде корюшки.
Проденут фитиль сквозь сушеную рыбу-свечку и зажгут. Уф! Вонища! Лампа с ворванью покажется чистым ладаном. И еще чем только у них не воняет: и выдержанной тюлениной, и тухлой рыбой, и самими алеутами. Сунь только голову в эту нору… Боже мой! Вонь так и шибает в нос, воздух — хоть топор вешай.
Илья окунул разок свое весло в воду и продолжал:
— У нас некоторые этих алеутов и за людей не считают. Они, мол, где-то между людьми и собаками. Но я не таков. Я к моим алеутам отношусь совсем как к людям. Я почитай-то и не бью их вовсе, когда мы их собираем и увозим с собой на промысел. Как же, я даже даю им имена, настоящие русские имена. — Он снисходительно улыбался.
Захар глядел на него и думал: «Экий же ты, брат, сукин сын, даром что улыбаешься во весь рот».
Они приближались к маленькому заливчику, окаймленному высокими елями. Илья стал править ближе к берегу, туда, где колыхались на волнах огромные темно-зеленые плети ламинарии — морской капусты. Илья тихо сказал через плечо:
— Кончаем разговоры. И не двигайся. Если повезет, может повстречаться бобр. Они приходят к таким пластам водорослей за ракушками.
Илья привязал свое весло скользящим узлом к петле на байдарке, по левую руку от себя. Отвязал гарпун, приладил его поудобнее под правой рукой. Байдарку медленно сносило к берегу.
Захар тоже привязал свое весло и стал разглядывать пласты морской капусты. Луковицы этой водоросли были похожи на коричневые головы, широкие плети колыхались, как плавники.
Илья зашептал:
— На обычной охоте мы выстраиваем лодки в круг и ждем. Вынырнет бобр глотнуть воздуху, а мы его — вжик! Или тискаем бобреныша в лодке, пока мамаша не приплывет на его визг.
Захар не отрывал взгляда от водорослей. Байдарку плавно покачивало. Постепенно у Захара начали неметь ноги. Он поерзал и подтянул одну ногу под себя, потом снова вытянул обе ноги. Илья грозно оглянулся. Захар перестал ерзать, но теперь начало ломить спину. С берега доносилось воронье карканье и отдаленная барабанная дробь дятла. Байдарка медленно дрейфовала боком к волне, постепенно приближаясь к берегу.