Исход
Шрифт:
Подошвы ботфорт герцога простучали по дощатому настилу, быстрыми шагами он пересек расстояние до наружной дерево-земляной стены, по лестничным поднялся на помост и, прищурившись, взглянул на холмистую прибрежную равнину. Ропот и гул раздались за спиной Аркана. Ортодоксы очевидно были впечатлены! Впереди, на возвышенности реяли знамена оптиматов, у подножия холмов двигались массы войск. Ветер доносил отрывистые команды, звуки труб, лязг стали, конское ржание. Самозваный император Карл Вильгельм фон Краузе, наконец, привел свою армию! Они точно видели лагерь ортодоксов, разглядели черные знамена над Шарантом…
Рем прекрасно знал чувство,
— Что, маэстру, много их?! — зычно выкрикнул Буревестник. — Грозные воины, цвет Центральных провинций пришли сюда, чтобы убить нас! Множество храбрых рыцарей и умелых ландскнехтов! Но взгляните на них! Смотрите на них внимательно — и убедитесь, что мы выиграли половину битвы до того, как вступили с ними в бой!
Слова Аркана казались удивительными и странными, ровно до того момента, пока люди не последовали его совету. Офицеры достали подзорные трубы, простые воины — прикладывали ладони козырьком ко лбам, прикрывая глаза от солнца, разглядывая развернувшееся перед ними действо. Походные колонны оптиматов медленно двигались по сырой от вчерашней непогоды земле, постепенно разворачиваясь в боевые порядки на покрытых свежей осенней травкой пологих склонах прибрежных холмов. Меж линией этих невысоких возвышенностей и укреплениями ортодоксов пролегала полоса земли — около версты шириной, тщательно очищенная ортодоксами от растительности, которая пошла или на укрепление фортеции, или — в костры. Эта полоса хорошо просматривалась — и простреливалась. Враги не торопились пересекать границу холмов, замерли в отдалении…
— Да они выдохлись! — вдруг с удивлением проговорил молодой ополченец, из кесарийских ортодоксов. Он рукой в перчатке сдвинул шапель на затылок и ткнул пальцем в сторону войска оптиматов. — Это уже не армия, это сброд!
Ответом ему стал одобрительный гомон. Конечно, назвать сбродом войска, которые пришли к месту слияния Сафата и Рубона — это было преувеличение. Но, определенно, многие отряды, особенно те, которые первыми показались в виду позиции ортодоксов представляли собой печальное зрелище. На поверку — яркие полотнища знамен оказались закопченными, доспехи воинов — заляпанными грязью, рыцарские скакуны — едва волочили ноги. В оптику можно было рассмотреть изможденные лица воинов — небритые, с красными от недосыпа глазами, у некоторых — с явными признаками физического и психического истощения. Многодневный марш по выжженным пустошам дорого дался сторонникам самозванца!
— Как бишь Аркан сказал? Выиграли половину битвы? — переглядывались солдаты. — Осталось выиграть вторую половину…
Аркан же в это время опустился на одно колено и сначала тихим, а потом все более и более сильным голосом начал произносить священные строчки:
— Прославлю Тебя, Господи, всем сердцем моим и пред Ангелами воспою Тебя, ибо услышал Ты слова уст моих!
— Тихо, тихо дуралеи, наш герцог молится! — принялись шикать на гомонящих соратников зверобои. — Слышите? Слышите, что он поет?
— В день, когда призову Тебя, немедля услышь меня! Наполни душу
— Если пойду я путем скорби, Ты даруешь мне жизнь:
Руку Твою простер на лютых врагов моих, и спасла меня десница Твоя!
Господь воздаст им за меня. Господи, милость Твоя вовеки!
Нас, сотворенных рукой Твоей, не отвергни!
Голоса тысяч мужчин, стоящих на стенах земляной крепости слились в один — низкий, хриплый, сильный, поющий те самые стихи без рифмы… Слова как будто плетью хлестнули по первым рядам передовых отрядов оптиматов. Сначала они качнулись назад, а потом некоторые из воинов, явно придя в некое противоестественное неистовство, ринулись вперед, позабыв про усталость и истощение. Сотня, две, три — почти полтысячи солдат, по большей части — не очень хорошо вооруженных и экипированных, повинуясь мгновенному порыву ярости, рыча, вопя и едва ли не исходя пеной, бежали через вытоптанное поле к позициям ортодоксов, потрясая оружием.
Такой эффект оказался внезапным: Аркан и подумать не мог, что псалом может подействовать на врага таким образом — он просто молился как и всегда перед боем, а его солдаты — люди глубоко религиозные — поддержали своего герцога, вот и все, но… Этим безумством следовало воспользоваться, и поэтому Рем быстро встал с колен, обернулся и махнул рукой Шарлю, который сегодня играл роль сигнальщика.
— Залп! — крикнул герцог.
Шарль взмахнул флажками и там, на куртине и двух башнях замка Шарант, обращенных в сторону берега Сафата, бородатые гномы дернули за спусковые рычаги, металлические тетивы аркбаллист пришли в движение — и четыре свинцовых шара со страшной скоростью пересекли рукав реки, пролетели над головами ортодоксов, обороняющих фортецию и врезались в толпу несущихся ко рву и валу первой линии укреплений оптиматов.
Утробный хруст и дикие вопли разнеслись над полем боя. Четыре кровавые борозды пролегли в рядах атакующих.
— Пращи к бою, дротики к бою, луки к бою! — послышались команды баннеретов.
Аркан и не думал вмешиваться на сей раз — его люди знали, что делали. Уже спустя несколько секунд воздух наполнился гулом метательных снарядов, пролетающих над головами защитников первой линии. Первыми кровавую жатву собрали стрелы, следом — свинцовые пули из пращей, последними — дротики, брошенные крепкими руками стоящих на стенах воинов.
До рва с кольями на дне добежало не больше пятой части обезумевших врагов, и все они полегли, не успев даже скрестить оружие с ортодоксами, которые поражали их как рыбу, идущую на нерест, без малейшего вреда для себя.
Все это время надрывались трубы, били барабаны на той стороне: оптиматские военачальники призывал свои войска к порядку. Видимо, для них самих такое поведение солдат стало неожиданностью. У Рема были мысли на сей счет: зараженные фанатизмом Белых Братьев, бесславно погибшие люди, скорее всего, были точно такими же одержимыми как синелицые на Севере, сектанты — поклонники святого Ягенария, вилланы баронства Дарманен, демонические капитаны Низац Роск или наги… Они пустили в свои сердца темные силы — и теперь не могли их ослушаться…