Исход
Шрифт:
— Интриги, заговоры, подкуп, шпионаж… — Аркан никак не мог успокоиться: новость-то была шокирующая. — Что касается удовольствий,так ваши вкусы весьма специфичны, ваше превосходительство.
— Чья бы корова мычала, — совсем по-простонародному откликнулся Диоклетиан Фрагонар. — Вас-то прельщают забытые Богом глухие дебри, пыльные книги и малопонятные личности типа Флоя или той северной нойды… Каждый сходит с ума по-своему, главное, чтобы наше сумасшествие служило на благо людям и…
— … к вящей славе Господа, — Буревестник отсалютовал старому ортодоксу
— Если иметь в виду задачу пережить выборы и убраться из Кесарии после их окончания то да, определенно — союзники. А если говорить о ходе выборов и политической борьбе — то уж простите, ваше высочество, даже ваш родной отец понятия не имеет о ваших планах!
— Что ж, — Рем поставил чашку на стол. — Я собираюсь подложить Синедриону великолепную свинью и поиметь оптиматов так, что они и сами этого не поймут. Я думаю, что и вы, и все остальные — тоже меня не поймут, и заклеймят сумасшедшим, но…
— … каждый сходит с ума по своему, — понимающе кивнул лже-Гонзак. — Посмотрим, что вы задумали. И вот еще что — через четыре дня Люциан будет давать прием для всех ортодоксальных владетелей с принцепс электорум. Вы приглашены, и не смейте игнорировать такой аванс в вашу сторону. Это будет воспринято как оскорбление!
— И не подумаю. Давно стоит познакомиться с единоверцами с юго-востока, а то мы там в своей аскеронской провинции одичали, мхом поросли… — принялся паясничать Аркан.
— Ну-ну… А вот и ваш маэстру Ауррэче! Мне удалиться? — кивнул на маленького толстенького человека, который проталкивалс меж столами бывший магистр оффиций.
— Останьтесь,- пожал плечами Рем. — Это, кажется, касается нашей совместной цели — убраться из Аскерона невредимыми после выборов.
— Зеленые насаждения? — удивился Диоклетиан Фрагонар. — Действительно?
— О, да, — ухмыльнулся Аркан.
Ему льстило, что даже такой матерый интриган кое-что упускает в раскладах местного гадюшника. Все-таки аркановская манера работать с простолюдинами порой приносила куда более весомые плоды, чем шепотки и заговоры высшего света…
— Доброго-бодрого времени… — начал бормотать эдил, подобравшись к ортодоксам вплотную.
— Документы для маэстру Агиса? — поднял бровь Буревестник.
— Вот! — положил на стол кожаную папку чиновник. — Деньги?
— Вот, — прихлопнул ладонью кожаный мешочек Аркан.
— С вами приятно… — снова начал свою песнь бюрократ.
— И с вами, — кивнул Буревестник. — Всего вам доброго-бодрого во все места.
— И вам, и вам! — запыхтел Ауррэче и заторопился прочь из заведения.
— А теперь давайте вместе посмотрим, какие скверы, парки и сады высажены при участии наших незабвенных остроухих Туринн-Таурских долгожителей… — Рем открыл папку и развернул план города на столе. — И что-то мне подсказывает, что кроме частновладельческих усадеб, острые уши будут торчать практически отовсюду…
* * *
Аркан
В том самом проулке, под эркером, над трупом пухлого эдила Ауррэче стоял эльф, который старательно прятал свою расовую принадлежность. Самая яркая черта этого племени — уши, скрывались под матерчатой шапкой, нижняя половина лица была замотана шарфом, одежда могла принадлежать как небогатому дворянину с северо-востока, так и какому-нибудь зажиточному кесарийскому горожанину. Правда, узкие клинки в руках туринн-таурца выбивались из общего целостного образа, да и движения, и характерная форма глаз — все это выдавало наметанному взгляду Рема эльфийскую сущность незнакомца.
— Это вы дали деньги мертвому человеку, — непривычно звучащим гортанным голосом проговорил ванъяр. — Дайте мне то, что мертвец дал вам.
Фразы звучали неестественно, чуждо. Аркан шагнул вперед, меняя стойку, и положил руку на эфес скимитара. От эльфа можно было ждать чего угодно!
— Дайте бумаги! — снова потребовал убийца.
— Я намереваюсь арестовать вас и передать для правосудия в городскую стражу Кесарии, — заявил Аркан. — Вы убийца, и прикончили безоружного человека, служащего Ратуши.
Эльф прошипел что-то из-под платка, его глаза прищурились, клинки в руках вздрогнули… Еще мгновение, и ванъяр рванул в сторону, оттолкнулся ногами от стены и ласточкой полетел к Аркану, занеся клинки для удара. Буревестник действовал хладнокровно. Акробатика и хореография эльфов были ему хорошо знакомы, он множество часов провел, тренируясь с Эадором, сражался с чудовищами и фоморами, так что выбрал самую правильную тактику: отпрыгнул в сторону. А потом — еще и еще, пока не оказался рядом с телом эдила Ауррэче.
— Бумаги! — снова потребовал эльф.
— И что? Отпустишь меня с миром? — глумился Аркан. — Не вижу ни одной причины отдать тебе их.
— Ты не смеешь…
— Я-а-а? Я — башелье Ромул Беллами!!! — заорал Буревестник, выхватил спату и, изрыгая самые страшные проклятья, на какие только был способен, атаковал туринн-таурца, нанося страшные удары со всех сторон. — А ты — эльфийский сукин сын!
Аркан решил помедлить с использованием скимитара — все же, пока факты свидетельствовали о том, что его противник — просто убийца, и не самый умелый. Никакой магией тут и не пахло.
Спата сверкала, в отблесках уличных фонарей, эльф теперь сам был вынужден отступать, иногда блокируя клинок ортодокса, и редко огрызаясь выпадами. Человек был выше, сильнее, его клинок — длиннее, чем оружие убийцы. Рем нарочито шумел, высекал искры из камней мостовой ударами клинка, поносил эльфа и теснил его, теснил из проулка на тротуар.
Люди уже выглядывали из окон, из «Ча, ко и молоко» высыпали наружу клерки. Эльф затравленно озирался. Наконец, рассмотрев у перекрестка, шагах в пятидесяти, кавалькаду нарядно одетых всадников с плюмажами, он смахнул с головы шапку, шарф на его лице размотался… Люди ахнули: в их присутствии еще никто открыто не скрещивал оружие с эльфом!