Искатель. 1986. Выпуск №1
Шрифт:
— Да нет. Работа такая… Это ведь только кажется простым — «приехали, сняли картину». А машины? А вертолет, гостиницы?! Встреть актера, обеспечь билетами, отправь… В поезд усади! А арбы, золоченые пояса, халаты?!
Из-за поворота впереди мелькнули огни. У медресе Азиз-хана остановилась милицейская патрульная машина. Старший сержант взбежал по ступенькам:
— Товарищ капитан…
Денисов узнал постового — в числе трех милиционеров он был днем в чайхане — с тонкими усиками, умным, сметливым лицом.
— Я за вами, — старший сержант
— В милиции аэропорта?!
— Капитан Туйчиев просил не задерживаться. Если можно.
Туйчиев имел в виду время, после которого без настоятельной необходимости следственные действия не могли по закону иметь место.
— Ходжиакбар, экскурсовод… — спросил Денисов у Салтыковой, — Это имя о чем-нибудь говорит вам?
— Впервые слышу. — Прощаясь, Салтыкова подала руку. — Что ж теперь будет, если деньги не найдутся?!
— Мы в гостинице поговорим.
Милиция аэропорта размещалась в небольшом вагончике и напоминала зимовку полярников — с антенной на крыше, с маленькими окошками, по два в каждой половине.
У стола сидел смуглый парень с кашне под пиджаком. Он заметно нервничал. В манере носить кашне угадывался чужой уличный шик.
— Бахти расскажет обо всем. Он дал слово… — Туйчиев сжал тонкие губы трубочкой, словно собирался дуть. — Но главное я должен открыть сразу. Он не был в день преступления в Москве. Мы с Ташевым проверили. Жил в доме у Фавзи. Как я и думал. Фотограф скрыл это от нас. Так что версия о преступнике из Бухары, видимо, несостоятельна…
Гаранг поднял голову. Он не произвел впечатление человека эмоционально глухого, по крайней мере в эту минуту, когда дело коснулось его лично.
— Разочарованы? — У него были выразительные большие глаза. — Вам, наверное, лучше, чтобы как раз виновен?! Смотришь, командировка завершилась, благодарность начальства…
Денисов пожал плечами:
— Если б оперуполномоченный искал только конца собственным хлопотам… — Он спросил: — Как вы познакомились с администратором?
— Разговорились в баре. Уж не помню, кто начал. Его тоже интересовали ансамбли, записи… У меня дома стереоцентр, он собирался посмотреть… — Гаранг отвечал с готовностью. — Потом я к нему приходил. В гостиницу.
— Выпивали?
— В «Зарафшане». В «Бухаре» ресторан не работал.
— Кто платил?
— Он.
— Из красной сумки?
Гаранг облизнул воспаленные губы.
— Красную сумку он не брал в ресторан, оставлял в номере.
— Знаете, что в ней?
— Он показал. Деньги. В пачках.
— Девятого вы были у него в гостинице. Сразу прошли в номер? В подсобку не заходили?
— Я даже не знаю, где подсобка. В конце коридора? — Было похоже, Гаранг говорит правду.
— Красную сумку видели в номере?
— Она стояла рядом с кроватью.
— Потом?
— Я ушел. С того и началось. В ресторане Лутфулло Закиров завелся.
— Администратор не говорил, что кто-то ему угрожает? Запугивает? Мстит?
— Нет.
— В Москву он ехал с охотой, без боязни?
— С радостью! Он сам сказал: «С легким сердцем, с большими ожиданиями…»
— Хорошо. — Денисов посмотрел на часы.
— А меня куда? — В последнюю минуту Гаранг заколебался. — На Лошадиный рынок? — На бывшем Ат-Базаре — Лошадином рынке, Денисов знал, находился следственный изолятор.
— Пойдешь к отцу, — своим тонким тихим голосом сказал молчавший все это время Туйчиев, — хотя я не уверен, что ты снова что-нибудь не выкинешь…
— Никогда! — У Гаранга перехватило горло, он, перешел на шепот: — Я свободен?
У опорного пункта на улице Туйчиев оставил машину. Дальше шли пешком. С темнотой вид Старого города изменился. Исчезли неряшливые провода; улицы выглядели Уже, дома — выше. Установилось голубоватое равенство тонов.
— Это здесь.
Экскурсовод оказался моложавым, с серебряным из-за седины отливом волос. Поздоровавшись, Ходжиакбар пропустил. их вперед, пошел сзади. Через минуту, оставив в передней обувь, они входили в гостиную.
Пока Туйчиев на узбекском коротко объяснял цель визита, Денисов оглядел помещение. Он сразу понял, что ничего подобного не видел, не представлял.
Стены гостиной были покрыты разноцветной росписью. Она окаймляла неглубокие декоративные ниши, в которых стояла причудливых форм посуда — кувшины, чайники, пиалы. Ширину пола закрывали ковры.
«Вот и ответ на мой вопрос, — подумал он — Вместо того чтобы расспрашивать людей на улицах про дворики, погибший администратор нашел экскурсовода — человека, который лучше других знает старую Бухару!»
— Красиво, — сказал Денисов.
Хозяин дома скромно кивнул.
Экскурсовод не знал о гибели своего знакомого, Денисов догадался об этом по вырвавшемуся у него короткому стону, после одной из фраз, сказанных Туйчиевым, по вскинутым на мгновение, словно отстраняясь от беды, рукам. В остальном Ходжиакбар вел себя просто, со сдержанным участием.
— Погибший был в этом доме… — Туйчиев одной фразой подвел итог разговору с хозяином.
— Здесь он спал перед отъездом. — Ходжиакбар кивнул на кушетку в углу. Он сносно говорил по-русски. — «Хочу, — сказал, — узнать, какие сны в бухарском доме».
— Предполагалось, что тут будут съемки? — спросил Туйчиев.
— Да. Здесь будто бы живет мальчик и его родители. Садитесь, — Ходжиакбар показал на стулья. — Сейчас сделаем чай…
— Мы спешим, — сказал Туйчиев. — Извините нас. Работа!
— Что делать… — Ходжиакбар кивнул. — Однажды мальчик оставил калитку открытой, задремал и увидел слона, когда тот входил во дворик.
— Через калитку?
— Вход думали расширить.
Денисова интересовал погибший.
— Вы виделись с ним утром десятого, перед отъездом в аэропорт?