Искатель. 2014. Выпуск №4
Шрифт:
Комлев растерялся, помня ее выражение лица на фото. Понял, что ни о каком спасении тут и речи быть не может. Фирмовая девчонка. Видать, не только медные трубы прошла!
— Арлеухова?
— По паспорту — я.
— А без кривляний можно? Отойдем в сторону. Встали у окна.
— Я, как видите, из милиции. Следователь.
Девица всем своим видом показывала, что услышанное никак не соотносится с ней. Она, словно уйдя в себя, медленно протирала длинными пальцами с зелеными коготками выпуклые стекла очков и,
— А что, собственно, гражданин, вам надо? Можно ваше удостоверение? Теперь ведь всякое…
Афанасий показал корочку.
— Ну, и что?
— К одному из уголовных дел приобщена фотография. Может, подскажете, кто на ней изображен. Не вы ли?
Света снова сняла очки, близко к носу поднесла карточку и несколько секунд разглядывала. Потом резко протянула обратно:
— Похоже. Но это совсем не я. Как вам не стыдно шантажировать!
— А, может, вы этого молодого человека знаете?
— Затрудняюсь ответить, — снова стала разглядывать фото.
— А вот свидетельница более определенно заявила нам, что это вы и Андрей.
— Да о чем же идет речь? Я ничего не знаю. Что произошло?
— Насилие, — односложно ответил Комлев.
— Это вы про Идку-то? Так это все просто. Весь институт знает. А на фотографии действительно я. Позировала.
— Странное позирование. Но здесь я вам не судья. Скажите, а несовершеннолетние тоже позировали с вашими друзьями?
— А это вы у них спросите. Зря вы ко мне пришли. А уж если хотите доброе дело сделать, если это вашей службе не во вред, то подарите мне эту фотокарточку. Я только что замуж вышла. Вам подтвердят. Не разрушайте семью! Я хочу быть другой.
Взяла фотокарточку из рук молчащего следователя и осторожно стала рвать ее на мелкие кусочки. Комлев не остановил ее.
— Будьте счастливы! — только лишь сказал он и быстро, не оглядываясь, пошел прочь.
Дорогу ему перерезала железнодорожная линия, по которой громыхал нескончаемо мелькающий порожний товарняк, заглушавший все кругом. И только здесь Комлев дал волю своим эмоциям. Он матерился в полный голос. Дико кричал от души. Проклиная всех этих баб, подлецов-андрюшек, милицию и закон. Все. Все на свете! Колеса перед ним лязгали, лязгали. Сцепки вагонов скрежетали, скрежетали…
Вот пришел и холодный сырой ноябрь. Комлев смотрел в окно на грязные и мокрые от первого снега тротуары, на съежившихся одиноких прохожих и думал: как жаль, что преступность не подчиняется законам природы, не является сезонным явлением. А ведь как было бы хорошо, если б она с наступлением холодов затихала, уползала в неведомые обществу норы, залегала на долгую зимнюю спячку, давая следователям, да и всем людям, возможность малой передышки.
Сбоку открылась дверь, из которой Архаров крикнул:
— На выезд. Салазки поданы.
«А этого
— Ну что там?
— «Волгу» профессорскую нашли. За кладбищем. Ту, что ночью угнали. Сейчас участковый звонил.
— Иду-иду, — потянулся старший лейтенант.
Долго застегивал скользкие пуговицы, понимая, что не слишком-то приятно лазать по сырым и вязким буеракам.
В машине его уже ждали сержант-водитель и эксперт-криминалист с грузинским орлиным носом, оседланным массивными очками, делавшими его похожим на сову. Сова, протянул Комлеву свернутый вдвое лист бумаги:
— Это заявление потерпевшего.
— Куда едем? — спросил водитель.
— Для начала в университет. Захватим профессора Вороненкова для опознания. Что по грязи нам самим лазить? Пусть он ботиночки свои сам помажет, — сказал следователь.
— Да вы бы уж хоть ученого человека пожалели, — прохмыкал водитель.
Машина брызнула фонтанчиками грязи из-под колес и вывернула на проспект.
— Не гони! — попросил эксперт. — Дорога мокрая. А то все окажемся на кладбище. Совсем по другому поводу.
— Этого все равно не миновать, — засмеялся водитель, сдерживая машину.
Остановились перед университетским корпусом. Избегая случайной встречи с кем-нибудь из старых знакомых или — упаси Боже! — с самой Людмилой Ивановной, Комлев поднялся на второй этаж. Увидел стенд, с которого на него в упор смотрели такие до боли знакомые глаза. Воровато оглянувшись по сторонам, ловким движением откнопил карточку Людмилы Ивановны и сунул во внутренний карман шинели. Тут только разглядел на ближайшей двери табличку с надписью «Кафедра научного атеизма».
Потянул ручку и сказал склонившемуся над столом мужчине с козлиной бороденкой:
— Мне бы товарища Вороненкова Владлена Ивановича.
— Афанасий Герасимыч! Родной вы наш! Не узнаете? — поднялся бородач, расплываясь в широченной улыбке. — Так это же я. Вспомнили теперь? Лечение мне на пользу пошло.
— А, это ты! Сразу не признал. Бородищу-то вон какую отпустил. Весь срок, небось, не брился. Да как же можно?
— Я бородой время измерял. Что ни сантиметр — месяц.
— Ишь хты! Запатентовать можно!
— А что, если бы там у них на западе…
— Ты, если мне память не изменяет, раньше с кафедрой истории был связан. Вы там все чего-то выкапывали с доцентом.
— А здесь закапываем. Я ведь теперь на атеиста перековался.
— Ты лучше скажи, а пить-то снова не начал?
— Как же без этого может быть борьба с религией. Хотите? — кинулся было к шкафчику. — За встречу!
— Нет, я на службе. И тебе не советую. Мне Вороненков нужен.
— А вы не ошиблись разом? Этот плюгаш, он всегда, как стеклышко. Ему дорога к нам на Солнечную заказана.