ИСКАТЕЛЬ.1979.ВЫПУСК №1
Шрифт:
Он нажал стоп-клавишу магнитофона.
•— Позвоните в тюрьму, Маффи. Пусть заберут ее обратно.
Нидл перематывал пленку. Шельбаум положил в папку документы, настоящие и подложные: свидетельство о рождении, свидетельство о крещении, конфирмационную грамоту, водительские права, контрольно-учетную карточку и все прочее, что они обнаружили.
Наконец женщину увели.
— Маффи, телеграмму в Мюнхен, земельному управлению по
уголовным делам, — распорядился Шельбаум. — Надо узнать,
числится ли что-нибудь за Бузенбендер.
Маффи
— На улице вас ожидает мужчина, господин обер-комиссар.
У него украли автомашину.
—• По-видимому, он ошибся адресом?
— Не думаю, — сказал Маффи. — Это владелец отеля
«Штадт Линц». На его автомашине бежал Деттмар...
* * *
Дверь в гостиную «Золотого якоря» распахнулась, чтобы пропустить Кернера. На сей раз на нем был костюм сизого цвета, с которым гармонировал коричневый галстук-бабочка. В руках у него была черная кожаная сумка. В гостиной уже битых два часа его ждал Ритцбергер, который успел перепробовать все меню старика Паровского.
Кернер уселся напротив него, положив сумку на стол.
Привет, — сказал Ритцбергер, скосив взгляд на черную
сумку.
Это было не так просто, как вы расписывали. Важно также
знать, где приходится работать.
Об этом я вам говорил, — равнодушно сказал Ритцбергер.
Не все, — возразил Кернер с ударением и сдунул пылинку
со своего рукава. — Я не знал, кому принадлежит заведение.
Это имеет для вас значение?
108
Огромное! Знай я об этом раньше, я бы не попал в исто
рию с двумя трупами.
Вы?..
Да! Я увидел газету лишь сегодня утром.
Но ведь дело выяснено, — успокаивал его Ритцбергер. —
Убийство и самоубийство. Никого не впутывают.
А почему полиция разыскивает Деттмара? Нет, здесь не
все чисто.
Не болтайте чепухи, — резко сказал Ритцбергер. — Вы лег
ко заработали свои три тысячи шиллингов. Давайте-ка сюда
папку
Кернер не поверил своим ушам.
"Что? Три тысячи? Разве мы не договорились о пяти?
Вы, должно быть, ослышались, — холодно произнес Ритц
бергер. — Три тысячи. Это более чем достаточно.
Он схватил сумку, но Кернер вырвал ее. Ритцбергер встал и обошел стол.
— Папку сюда, — тихо сказал он.
Кернер тоже поднялся и спрятал сумку за спину. Он понял, что Ритцбергер намерен заполучить сумку любой ценой, и подумал, что в драке он ему уступит.
— Фердл, — хрипло крикнул Кёрнгр.
Дверь распахнулась, и на пороге вырос двухметровый великан весом в полтора центнера. Вчера Ловкому стоило больших трудов разыскать Фердла-Оплеуху, который отвечал за порядок во время азартных карточных игр.
— Кто-то заал меня? — спросил великан угрожающе.
Ритцбергер резко остановился.
Что надо этому парню? — Тягаться с Фердлом он явно не
мог
Жди на улице, Ферди, — сказал Кернер.
Великан исчез. Вскоре его грубое глуповатое лицо замаячило в окне.
—Вы хотели зажать мои две тысячи, — с ненавистью произнес Ловкий. — Но я вас накажу: десять тысяч, или папка остается у меня.
Вы что, спятили? — взорвался Ритцбергер. — За этот ни
чего не стоящий хлам?
Ничего не стоящий? Прочитав газеты, я позволил себе по
рыться в этом хламе и знаю ему цену. Теперь условия диктую я.
О деловых контактах Ловкий имел довольно смутное представление. Но у него хватило ума, чтобы разобраться, по поводу чего велась переписка. В одном письме речь шла о типографии, находившейся на грани банкротства. Чтобы не затягивать издание «пропагандистских брошюр» относительно якобы запланированного коммунистического переворота в Австрии, ССА поручил Фридеману принять на себя заботы по финансовому оздоровлению предприятия. В другом — член землячества судетских немцев обвинялся в военных преступлениях. ССА требовал от Фридемана подобрать ему защитника. И так далее. Папка с документами однозначно характеризовала лицо этой коричневой организации, которая, чтобы не обнаруживать себя перед общественностью, осуществляла сделки через кредитное бюро. Если
109
этот материал станет достоянием общественности, то разразится немалый скандал. Некоторое время Ритцбергер молча рассматривал Ловкого.
— Послушайте, — сказал он наконец. — Я готов доложить
две тысячи... Таким образом, всего будет пять, даже если о
них никогда не было речи. Но на большее я пойти не могу.
Ловкий крепко прижимал сумку, наслаждаясь своим торжеством.
— Десять тысяч, — сказал он, и его зеленые глаза мстительно засверкали. — И ни одним шиллингом меньше. Если бы вы не пытались обмануть меня, я удовлетворился бы и пятью.
У меня нет десяти, — холодно сказал Ритцбергер.
Вам не повезло, — злорадствовал Кернер. — В этом слу
чае вы не получите папку.
Следовательно, мы ие можем договориться? — спросил
Ритцбергер.
— Только если вы уплатите десять тысяч шиллингов.
Ритцбергер направился к двери.
— Не потеряйте папку, — предупредил он Ловкого. — Куда
вам звонить?
— Звоните в «Якорь», по только до обеда.
Фердл-Оплеуха появился сразу, едва ушел Ритцбергер.
— С тебя сто шиллингов, — произнес он своим глухим го
лосом.
Ловкий испытывал почти физическую боль, расставаясь с кредитным билетом. Однако он был твердо уверен, что расходы окупятся.
— Ты не хочешь заработать еще? — спросил ст.
На звонок Шельбаума дверь открыла горничная Анна. Она привела его в комняту, где Карин гладила белье. Он поздоровался с ней и извинился за беспокойство.