Искатели
Шрифт:
Виктор считал ее работу временным увлечением, блажью. Постепенно между ними устанавливалось глухое, враждебное непонимание. Захваченная радостью новой работы, Лиза без сожаления отвергала тот образ жизни, который Виктор навязывал ей. Получив возможность сопоставлять, она все больше теряла уважение к Виктору. Они начали относиться друг к другу с насмешливой, напряженной холодностью. Она чувствовала, что трещина между ними становится больше и больше. Все чаще с тоской вспоминала Лиза их прежнюю тесную комнатку, где по вечерам она сидела напротив Виктора, обхватив колени руками, глядя на его склоненную над столом голову, и он, смахивая упавшие
— Ты зря на себя так много берешь, — сказал Андрей. — Ты виновата меньше, чем он.
Лиза энергично замотала головой:
— Нет, нет, ты… ты, возможно, имеешь право считать его своим врагом, а я так не могу. Как мне все это вернуть, ну скажи, Андрей, ведь долго я не выдержу. Я его потеряю или… Конечно, другая на моем месте, может быть, разошлась бы с ним, но я не в силах.
— Что ты… Успокойся… Зачем вам расходиться! — пробормотал Андрей, не зная, как утешить Лизу, и чувствуя, что все, что бы он ни сказал, будет не то. — Ты пойми, Лиза, мне трудно советовать. Не могу я ничего советовать.
И это тоже была неправда. В его словах Лиза уловила невысказанную угрозу.
— Как же так?.. — растерянно и негодующе сказала она, боясь этой угрозы и идя навстречу ей. — Ты же коммунист. Вы оба коммунисты. Он же не чужой человек. Может быть, с ним надо как следует поговорить!
Андрей слушал ее и ничего не отвечал. Моросило. Капли воды искрились, нанизанные мелкими бусинками на ворс пальто. И такие же бусинки дрожали на ресницах Лизы, — был ли это дождь или слезы, не все ли равно. Андрей понимал, как она страдает, насколько все это серьезно для нее, но, чтобы стать на ее сторону, необходимо хотя бы на минуту отрешиться от чувства враждебности к Виктору, а это было выше его сил.
— Хорошо, — с трудом сказал он. — Слушай. По-моему, единственное средство… Виктору надо уйти с должности начальника отдела. Он не может руководить. Он приносит вред… — Андрей вспомнил про Рейнгольда, непримиримо свел брови, нагнул голову, упираясь подбородком в воротник. — Пусть уходит, пока не поздно.
Лиза побледнела. Рука ее дрогнула.
— Да… — сказала она. — Не знаю… Это убьет его.
Андрей проводил ее до парадной. Они прощались, когда к ним подошел Виктор. Пальто его было распахнуто, от него пахло водкой. Сунув руки в карманы, он, покачиваясь на носках, остановился в двух шагах от Андрея и Лизы. Торжествующая и злая улыбка скривила его губы.
— Привет специалисту по чужим женам! — сказал он, сплевывая прилипший к губе окурок.
— Виктор! — крикнула Лиза.
Андрей проследил за окурком, упавшим к его ногам, повернулся к Лизе, но она, крепко схватив его за руку, умоляюще смотрела на него.
— Вот что, — вдруг спокойно сказал Андрей. — Поднимемся, поговорим.
— Оправдаться хочешь? — театрально рассмеялся Виктор и неожиданно, с хмельной решимостью согласился.
Прошла, казалось, целая жизнь с тех пор, как они впервые втроем сидели в этой светлой, теплой столовой. Виктор достал из буфета графин с водкой, ветчину, баночку икры, хлеб. Усмехаясь, аккуратно и неторопливо налил водку. Выпили молча. Никто не решался разорвать сгущавшееся с каждой минутой молчание. Виктор снова
— Тебе хватит, — сказал Андрей, — а я выпью. За твою жену. Они сидели друг против друга, а посредине Лиза, неподвижно смотревшая в свою непочатую рюмку.
— Прелестно, — закуривая, сказал Виктор. — Бедная Лиза. — Он откинулся на спинку стула и, покачиваясь, спросил: — Жаловалась? Воздействуй на моего мужа, а то он меня совсем зажал? Ну что ж, давай, не стесняйся.
Андрей поймал скользкую шляпку гриба и не торопясь задвигал челюстями.
— Я зашел не угрожать тебе, — хладнокровно сказал он, — и не искать с тобой мира. Я говорил Лизе, что тебе необходимо подать в отставку. Руководить надо со знанием дела. У тебя этого знания нет. Ты умеешь интриговать и лезть по чужим спинам.
Он говорил спокойно, уверенно, радуясь своей выдержке, и, невольно подчиняясь его тихому голосу, Виктор вдруг тоже тихо и трезво засмеялся.
— На мое место захотел? Ха-ха-ха! Рановато, рановато. Боюсь, что Потапенко не отпустят, если бы он и пожелал уйти.
Поведение Виктора казалось Андрею театральным. Как будто Виктор играл перед невидимыми Андрею зрителями. Стоит сказать тихонько: «Довольно, Виктор, давай по-серьезному», — он сразу смолкнет, оглянется и увидит, что он один.
— Еще немного времени — и коллектив раскусит тебя, — сказал Андрей. — На первом же партсобрании ты останешься один. Даже здесь, сейчас, ты один.
— Один? — переспросил Виктор и посмотрел на Лизу. Он поднялся, опираясь о край стола, подошел к ней. — Ну что ж, может быть, ты и прав.
Он, казалось, забыл о присутствии Андрея, перед ним была только Лиза. Лиза молчала.
Виктор вернулся, устало плюхнулся на свое место. Жадно затянулся, кусая папироску… Пустяки, все это пустяки. Это она обиделась за то, что я там внизу… Ну да ладно, жены стыдиться, как говорят, детей не видать.
— А вот что касается одиночества, — глаза его блеснули торжествующей усмешкой, — так это ты скоро окажешься одиноким. Редеют твои ряды. Разгоняют твоих сторонников…
Андрей посмотрел на него, ломая его взгляд:
— Ты о Рейнгольде? Он будет восстановлен.
— Да? Каким же образом? — делая безразличное лицо, спросил Виктор.
— Это уж мое дело.
— Ага, закулисные интриги, о которых неудобно рассказывать. — Он повернулся к Лизе. — Вот тебе слова, и вот тебе дела.
— За что его уволили? — спросила Лиза.
Андрей объяснил, но, жалея Лизу, умолчал о тайном разговоре Виктора с Рейнгольдом.
— Ты понимаешь, — говорил он, — для меня борьба с таким беззаконием — это вопрос принципа, это вопрос моего мировоззрения. Не могут в нашей советской стране безнаказанно происходить такие вещи. Вел он себя в оккупации как советский человек, ни каких претензий к нему нет. На что же его лишают любимого дела? И Борисов, и я, и все наши коммунисты — мы не отступимся. Мы своего добьемся, до ЦК дойдем.
— А ты, Виктор, считаешь — его правильно уволили? — вдруг спросила Лиза.
Виктор уклончиво сослался на отдел кадров, — им виднее, он этими вопросами не занимается. Он смотрел на пиджак, на подбородок Андрея, избегая встретиться с ним глазами. Разумеется, если все обстоит так, как говорит Андрей, возможно, допущена перестраховка. Впрочем, достаточно, может быть, и разъяснения райкома, или Андрей доверяет только ЦК?
— Мы порядок знаем, — сказал Андрей, забывая о своем решении не откровенничать. — В райкоме мы были, теперь пойдем и обком.