Искра жизни (перевод М. Рудницкий)

Ремарк Эрих Мария

Лебенталь открыл, тень проскользнула в барак.

— Левинский, — представилась тень в темноте. — Станислав. Есть кто-нибудь, кто не спит?

— Есть. Тут мы.

Левинский ощупью протянул руку в сторону говорившего — это был Бергер.

— Да где? Я боюсь кого-нибудь раздавить.

— Стой там.

Бергер сам подошел к нему.

— Вот сюда. Садись.

— Они живы? Оба?

— Да. Лежат вот здесь, слева от тебя.

Левинский сунул что-то Бергеру в руку.

— Возьми

вот кое-что.

— Что это?

— Йод, аспирин, вата. Еще вот немного марли. А это перекись водорода.

— Целая аптека, — изумился Бергер. — Откуда это у тебя?

— Украли. Из больнички. Один из наших прибирается там.

— Отлично. Нам пригодится.

— А это вот сахар. Кусковой. В воду им положите. Полезно.

— Сахар? — переспросил Лебенталь. — А сахар-то у тебя откуда?

— Оттуда. Ты, что ли, Лебенталь? — спросил Левинский наугад в темноту.

— Да, а ты откуда знаешь?

— Потому что ты спрашиваешь.

— Я вовсе не для того спрашиваю, — обиделся Лебенталь.

— Не могу тебе сказать откуда. Принес один, из девятого барака. Для ваших двоих. Вот еще сыру немного. А от одиннадцатого барака — шесть сигарет.

Сигареты! Шесть сигарет! Немыслимое сокровище! На секунду воцарилась мертвая тишина.

— Лео, — проронил наконец Агасфер. — А он получше тебя будет.

— Ерунда. — Левинский говорил отрывисто и быстро, будто запыхавшись. — Принесли до закрытия бараков. Знали, что я к вам пойду, как только в зоне тихо станет.

— Левинский, — прошептал пятьсот девятый. — Это ты?

— Я.

— Ты выбрался?

— Ясное дело. А как бы иначе я сюда попал? Я же механик. Кусок проволоки — и все дела. Меня замки любят. Вообще-то можно и через окно. У вас-то как с этим?

— Здесь не запирают. Уборная-то на улице, — объяснил Бергер.

— Ах да, конечно. Я забыл. — Левинский на секунду умолк. — А другие подписали? — спросил он затем, повернувшись в сторону пятьсот девятого. — Ну, те, которые с вами были?

— Да.

— А вы нет?

— А мы нет.

Левинский подался чуть вперед.

— Мы не верили, что вы сдюжите.

— Я тоже, — признался пятьсот девятый.

— Да я не в том смысле, что вы выдержали. А в том, что с вами не сделают чего похуже.

— И я о том же.

— Оставь их, — сказал Бергер. — Они еще очень слабы. Да и зачем тебе все эти подробности?

Левинский шелохнулся в темноте.

— Это важнее, чем ты думаешь. — Он встал. — Мне пора. Я скоро снова приду. Еще чего-нибудь принесу. Да и обсудить кое-что с вами надо.

— Ладно.

— У вас тут ночью шмон часто устраивают?

— А зачем? Трупы пересчитывать?

— Значит, вообще нет? Это хорошо.

— Левинский, —

шепотом позвал пятьсот девятый.

— Да.

— Ты точно еще придешь?

— Точно.

— Послушай. — Пятьсот девятый в волнении искал слова. — Мы еще… нас еще не совсем… в общем, мы еще годимся… Для дела.

— Потому я и приду Не из одной любви к ближнему можешь не сомневаться.

— Хорошо. Тогда хорошо. Тогда ты точно придешь.

— Точно.

— Не забывайте нас.

— Ты мне это однажды уже говорил. Видишь, я не забыл. Потому и пришел. И еще приду.

Левинский ощупью стал пробираться к выходу. Лебенталь прикрыл за ним дверь.

— Стой, — шепнул Левинский уже из-за двери. — Забыл кое-что. Вот.

— А ты не можешь разузнать, откуда все-таки сахар? — спросил Лебенталь.

— Не знаю. Посмотрим. — Левинский отвечал все так же отрывисто и как будто впопыхах. — На вот, возьми. Прочтите. Мы сегодня получили.

Он сунул в ладонь Лебенталя сложенный вчетверо листок и исчез, растворившись в черной тени барака.

Лебенталь закрыл дверь.

— Сахар, — пробормотал Агасфер. — Дайте кусочек потрогать, только потрогать, больше ничего.

— Вода еще есть? — спросил Бергер.

— Вот. — Лебенталь протянул ему миску.

Бергер взял два куска сахара, бросил в воду и размешал. Потом подполз к пятьсот девятому и Бухеру.

— Выпейте вот. Только медленно. По очереди, каждый по глотку.

— Кто это там ест? — раздался голос со средних нар.

— Да никто. Было б что есть…

— Я же слышу, кто-то глотает.

— Тебе приснилось, Аммерс.

— Ничего не приснилось! Где моя доля? Вы ее сожрали у себя там, внизу! Отдайте мою долю!

— До утра подождешь.

— До утра вы все сожрете! Всегда так. Мне каждый раз меньше всех достается. А я… — Аммерс начал всхлипывать. Никто не обращал на него внимания. Он уже несколько дней был болен, и ему казалось, что все его обманывают.

Лебенталь ощупью пробрался к пятьсот девятому — Я насчет сахара, — прошептал он смущенно. — Я же не для того спросил, чтобы скрысятничать. Я просто хотел достать вам еще.

— Ну конечно.

— И зуб еще при мне. Я его пока не продал. Ждал. Зато теперь обделаем дельце.

— Хорошо, Лео. А что тебе Левинский еще дал? У двери.

— Клочок бумаги. Это не деньги. — Лебенталь повертел листок в пальцах. — На ощупь вроде как кусок газеты.

— Газеты?

— Да вроде бы.

— Что? — спросил Бергер. — У тебя есть кусок газеты?

— Посмотри как следует, — велел пятьсот девятый.

Лебенталь подполз к двери и приоткрыл ее.

— Точно. Это кусок газеты. Оторванный.