Искра
Шрифт:
Две линии пересеклись в точке над верхушками деревьев, я клацнула зубами, схватила сетку, укрыла крыльями и обрушилась на землю. Шкура и кости драконицы крепче человеческих, толстые ветки соревновались со мной в выносливости, некоторые умудрились устоять против вторжения, других победило моё закалённое в боях тело.
Моргнувшее сознание погрузило в безмолвную серую муть.
Сколько прошло времени?
Контроль над телом возвратился. Тишина взорвалась звуками извне. Множество криков над головой, рёв драконов, визгливый голос Ильзы. Готовилась новая атака.
Мгновение, и я — человек. Вцепившись
— Руку, дай руку.
Маленькая Лея когда-то материализовала моё будущее, сейчас я хотела, чтобы у нашей истории было продолжение. Лея просунула руки и вцепилась в мои пальцы. Хотелось подбодрить ребенка, но все силы ушли на выстраивание образов, главный из которых — искры костра, взметнувшиеся вверх.
Крик и плачь ударили по ушам. Выпустив сетку из рук, я свалилась на землю. Собственная нагота не смутила, здесь только девочки: ведьма, Лея и я. Моё тело украшено сетью порезов, как после гладиаторского боя. Правая рука не работала, видимо, перелом, одна нога тоже адски болела. Мара широким коротким обоюдоострым клинком кромсала сетку, вытаскивая Лею.
Надрывный плачь девочки перешёл в истерические рыдания.
— Я не хотела. Всё из-за меня. Прости. Мара, прости! Я виновата!
Захлёбываясь слезами, она кричала ведьме, заставлявшей её выпить воды. Горестный плач превратился в бессвязное бормотание, и наконец, Лея затихла в руках ведьмы. Мара осторожно отвела скованную цепью девочку в лачугу, моя нервная система разжала тиски, пронзительная боль во всём теле предъявила права, и я отключилась.
Сквозь дымку дурмана услышала ругань ведьмы, плачь Леи. Что там происходит? Зачем она мучает её? Неужели так трудно снять ошейник! В лиловом тумане ведьма с кривыми ножницами, с пилой, с кусачками, с разломанным кольцом в руках. Мне всё это снится, или это правда?
Окончательно пришла в сознание, когда Мара принялась за меня: зафиксировала перелом на руке и ноге, привязывая к конечностям деревяшки, смазала порезы тёмной мазью, обложила горячими антраксами, напоила отваром, укрыла одеялом и оставила спать на поляне около костра. Затихающая боль и блаженный сон — моё спасение. Сознание «моргает» несколько раз, я постепенно погружаюсь в океан мутных грёз.
Ночью проснулась от звуков дождя. Ведьма соорудила надо мной небольшой навес, по нему весело топтались ножки маленьких гномиков — дождинок. Вода стекала с обвисшего края парусины тонкой струйкой и лилась на землю. Монотонные звуки дождя — чарующая колыбельная для измученного тела. Похоже, в питьё Мара накрошила своих «кактусов» и сон-травы. «Кактусы» имели свойства обезболивать, а сон-трава дурманила голову.
— Спи уже, дурында, — голос ведьмы пробился в сознание.
Сырое утро было такое же хмурое, как и ведьма, снующая мимо меня. Видимо, уже узнала, что Оракул утащили люди Ильзы, злиться, но удивительное дело, молчит, сдерживается. Перебравшись поближе к костру, я понемногу приходила в себя не столько физически, сколько
Я чувствовала себя пифией, которую лишили принадлежащего ей по праву священного инструмента. За время, проведённое в пещере с антраксом, я, если честно, присвоила его, и теперь ощущала его изъятие из своего храма, как глубоко личную потерю. Где я теперь смогу впадать в транс, наполняться силой и получать неясные образы.
Про «неясные образы» я, конечно, сильно преувеличивала, но, возможно, при сохранении здравого рассудка и чёткого намерения я могла бы получить ответ на свой вопрос. А вопросов у меня была тьма, раньше я просто не знала, что их можно задавать.
Мозг безостановочно рисовал варианты возвращения Оракула. Главная проблема для меня была не в собственной безопасности, а в возможностях. Смогу ли я «транслюкировать» огромный камень? В голове круговорот противоречивых идей и мыслей.
Ближе к обеду ветер разогнал мрачные тучи, и солнце появилось в просвете облаков. Пришлось пить противное лекарство Мары, и раскладывать горячие камни на тело самостоятельно. Лечение камнями мой самый любимый вид терапии, эффект от него не сравниться с горьким настоем и щипучей мазью.
Из лачуги маленькими шажками вышла бледная Лея. Она подобралась к костру, осторожно присела на чурочку. Судя по её аккуратным движениям и тяжким срывающимся вздохам, нагоняй от ведьмы она получила знатный. Воспитательные методы Мары, противоречили моим жизненным принципам. Но кто спорит с Марой? Есть единственно правильный ответ, в здравом уме дураков не найдётся. Хотелось утешить ребенка, снедаемого чувством вины.
— Иди ко мне, — позвала девочку, протянув руку.
Лея осторожно переставила чурочку, села ближе, вложила пухленькие пальчики в мою ладонь. Мы поглядели друг на друга. В наших соединённых взглядах отголоски вчерашней истории и ужаса, который пришлось пережить один на двоих. Мои глаза говорили, ты не виновата. Лея ответила робкой улыбкой.
— Не сердишься на меня? — шепнула она, и лицо загорелось костром веснушек. В её взгляде все оттенки раскаяния и растерянности, но там и… надежда.
Мне требовалось время, чтобы правильно сформулировать то, чего я, как и провинившийся ребёнок, страшилась коснуться.
— Сильно испугалась?
— Нет, только, когда ты уронила меня… нечаянно.
Теперь уже покраснела я. Трудно признаться, что уронила намеренно, не удержав своё сознание. Вот такая она — брешь в моей драконовской ипостаси. В экстремальной ситуации Искра стала спасать свою шкуру, хотя я всеми способами пыталась её контролировать.
Улыбка Леи вывела меня из транса, в этот момент она — самое сильное обезболивающее для моей души. Не всё потеряно, подбодрила себя, и на солнце бывают пятна.
— Как ты попала к Ильзе? — спросила шёпотом, чтобы Мара не услышала. Ведьма неподалёку собирала ветки для костра.
Лея вздохнула, виновато отвела взгляд.
— Помнишь сумочку, которую подарила твоя подруга? Я всё время играла с ней, складывала туда… свои сокровища. А потом… захотела посмотреть какие ещё красивые вещи есть у людей. — Лея опять протяжно вздохнула. — Я пошла туда, где были сумочки, там меня схватили, а потом отвезли к ней.