Искра
Шрифт:
Конечно, у нас не одинаковая дата рождения. Однако все мы, вступив в армию в восемнадцать и пройдя базовую подготовку, были близки по возрасту. Мы вчетвером обменялись взглядами, обдумывая находку Рида.
– Сколько сейчас лет МакФаддену? – спросил я.
– Около семидесяти, – сказал Спарроу. – Мой отец был бы на год старше. – Он глубоко вздохнул. – Не знаю. Нет никакой прозрачной связи с компанией Эллиота и МакФаддена.
– Пока ничего не всплыло, – сказал Мейсон.
– Да, это не значит, что ее не существовало, – сказал я.
– И мы знаем, что есть связь между Хиллманом и МакФадденом.
–
– Потому что с тех пор, как мы раздавили МакФаддена, каждый мелкий жулик думает, что Чикаго созрел для выбора, – сказал Спарроу с большим раздражением в голосе. – Это чертовски утомительно.
– Ты доказал, что они все ошибались, когда захватил команду Спарроу, а затем, когда раздавил МакФаддена, – сказал я. – Теперь ты продолжишь доказывать, что они ошибаются. Думаю, это связано с самим МакФадденом. Он был чертовски могуч, и судебный процесс над ним привлек много внимания прессы. Теперь он обжалует обвинения о торговле людьми, и об этом пишут все СМИ. Это как реклама для людей, окружающих город: приезжайте в Чикаго и займите место Рубио МакФаддена на вершине. Эти придурки не знают ни тебя, ни того, на что способны Спарроу. Черт возьми, чего мы достигли.
Я не подлизывался, потому что прошлой ночью потерял концентрацию. Я верил каждому чертову слову, которое говорил.
– Они не знают подразделений Спарроу, – ответил Стерлинг. – Мы должны быть готовы к этому на сто процентов. Мне не нравится то, что чувствую. Я, блять, не могу понять, в чем дело, но, черт возьми, это...
– Чутье, – сказал Мейсон. – Я доверяю любому из нас больше, чем всем гребаным технологиям в этой комнате.
Мейсон повернулся ко мне.
– Как отреагировал Эллиот, когда было сделано объявление о Хиллмане?
Эллиот не был тем, кто привлек мое внимание.
– Все были взбешены, – сказал я. – Вздохи, бормотание и прочее. Я был удивлен, что клуб «Регал» разрешил это на второй день. Мне это показалось дерьмовым.
– Он казался удивленным? – спросил Мейсон.
Я покачал головой.
– Один из лучших игроков в покер в мире не проявляет эмоций.
Пока мои друзья кивали, я вспомнил об одном игроке в покер, который наконец-то это сделал. Когда приехал в ее гостиничный номер, я не был уверен, что мы можем быть честны друг с другом, Мэдлин и я. Но мы были, по крайней мере, физически, грубыми, первобытными и чертовски настоящими.
Расхаживание Спарроу прекратилось. Он повернулся на 180 градусов и посмотрел в мою сторону. Его карие глаза были широко открыты.
– Что ты только что сказал?
– Не проявляет эмоций?
Черт, у меня были проблемы с тем, чтобы не отставать.
– Нет, – сказал Мейсон, его глаза тоже расширились. – Клуб «Регал».
Спарроу кивнул.
– Да, именно. Это может быть дерьмово, но клуб разрешил Хиллману выкуп.
Когда мы с Ридом обменялись взглядами, на мгновение мне стало приятно, что я не единственный, кто не следит за ходом этих мыслей.
Ухмылка Спарроу стала шире.
– Мы все знаем, кто из нас лучший шахматист.
Его темный взгляд остановился на Мейсоне, тот покачал головой.
Эти двое спорили о своем превосходстве столько, сколько я себя помнил.
– Я бы поставил деньги
– Карты – это не что иное, как математика и память. В этой комнате наебать никто не умеет лучше, чем ты.
Он смотрел прямо на меня.
К тому времени, как он закончил говорить, моя кровь остыла, пока не осела у моих ног. Я редко чувствовал головокружение, но сейчас это было так. Я мог перерезать человеку горло и смотреть, как он истекает кровью. Тут было по-другому. Я потянулся к стулу.
– Ты хочешь, чтобы я купил билет на турнир в «Регале»? Сейчас? И сыграл сегодня?
– Черт возьми, да, – ответил Спарроу. – Хиллман получил семьдесят пять. Позвони или, еще лучше, нанеси визит. Клуб ни за что не откажет в просьбе «Спарроу». Нет, если они хотят остаться в бизнесе. Хиллман уже некоторое время молчит, но, черт возьми, я бы предположил, что его выкуп был оплачен грязными деньгами МакФаддена. Этот гребаный старикан может гнить в тюрьме до конца своей жизни, но он не собирается отступать и позволять мне править. Его ненависть слишком сильна. Он хочет отомстить. И это может затронуть Аранию. Мы этого не допустим. Этому нужно положить конец.
Арания была его женой. Женой.
– Они поставили Хиллмана в конце сегодняшней игры, под тридцатым номером, – сказал я.
Спарроу кивнул.
– Семьдесят пять тысяч принесли ему нижнюю позицию. Узнай, что даст сотня и двадцатипятипроцентное снижение налогов на этот турнир.
Мои глаза широко раскрылись. Это сумасшедшая сумма денег.
– И ты ожидаешь, что я останусь на этом турнире и доживу до завтра?
Ухмылка, расползающаяся по лицу Спарроу, достигла его глаз.
– Нет, я этого не ожидаю.
Я выдохнул.
– Я ожидаю, что ты выиграешь это гребаное дело.
Глава 11
Мэдлин
Стараясь, чтобы моя рука не дрожала, я потянулась к телефону Митчелла. Один вдох и один выдох. Я закрыла глаза, представляя лицо человека на другом конце провода. Изображение не было утешительным. Андрос был лидером Ивановской братвы не просто так. Он был почти на десять лет старше меня, высокий и широкоплечий, с командным голосом, который мог запугать самых крутых приспешников. А еще у него был взгляд, от которого по спине могли пробежать мурашки. Холодный, мертвый взгляд, как у акулы. Андрос чуял добычу так же, как акула чует кровь. Это была сверхъестественная способность, которая, без сомнения, помогала ему в его положении.
Я покорно стояла рядом, когда он отдавал приказы о чудовищных преступлениях против мужчин и женщин, зная, что он получает извращенное удовольствие от осознания их страданий. Я была его освобождением от удовольствия и гнева. Я наблюдала, как он радовался победам и приходил в ярость из-за поражений. Независимо от обстоятельств, ничто не оживляло его темные глаза.
Сделав последний глубокий вдох, я подношу телефон к уху.
– Привет, Андрос.
На мгновение я подумала, что, возможно, слишком долго ждала, чтобы заговорить, и что линия оборвалась.