Искры на воде (сборник)
Шрифт:
— Ребятки, чтобы деньги зря не перекладывать, отоваривайтесь, кто чего хочет, — кто не желает ничего покупать, подходи сразу.
Каждый старатель купил подарки близким, угощение, потом подходил за расчётом. Получив деньги, заторопились домой — родные, поди, у ворот ждут.
— Больше не поедешь! — крикнула Настасья, завидев мужа, и бросилась на шею.
— А чего так? — пытался было пошутить Маркел.
— А того! Думала, что не дождусь и рожать без тебя буду.
Маркел уставился на жену.
— И не смотри
Только сейчас Маркел увидел живот у жены. От радости он не мог выговорить ни слова.
— Тебе ещё повезло, у Кирьяна Дарья уже родила дочку месяц назад. Крестить надо, а папаша пропадает в тайге.
— А ты когда рожать будешь?
— Мне через месяц, успеешь меня ещё на руках поносить, как обещал. Не меня, а нас с малышом.
Ошалевший от известия, Маркел позабыл поздороваться с матерью. Просто прошёл в горницу, положил подарки на кровать, сел на скамейку и восторженно смотрел на жену.
— Маркел, ты, никак, не в себе? — спросила мать, подсев поближе.
— Нет, ничего, всё нормально. У меня сын будет, ты знаешь об этом? — спросил он мать.
— Да знаю, только, по всем приметам, девка родится, а не сын.
— Нет, сын будет, — твёрдо заявил Маркел.
— Сын так сын, — не стала спорить старуха.
Кирьяну кто-то шепнул в лавке, что у него родилась дочка. Он не стал дожидаться подводы, едва не бегом направился домой. Рванул дверь и застыл в проёме. Даша сидела на кровати и грудью кормила ребёнка. Она, увидев мужа, улыбнулась, а Кирьян аккуратно прошёл к жене, заглянул через плечо. Нежные маленькие черты ребёнка поразили его, он стоял и не шевелился. Девочка уснула на руках у матери.
— Сядь, — сказала Даша мужу.
Тот послушно присел рядом. Даша протянула девочку ему, но Кирьян не знал, что делать, как себя вести.
— Не бойся, она спит, подержи немного, я приготовлю ей люльку.
Отец держал ребёнка на руках и боялся пошевелиться, смотрел на
маленькое личико, припухшие губки и не мог оторваться. Даша поправила бельё в люльке.
Люлька состояла из деревянной рамки, на которую была натянута мешковина, за углы рамки привязаны верёвки, они крепились за потолочное кольцо. Такое сооружение находилось рядом с кроватью и было всегда под рукой. Особенно это важно ночью, когда приходилось качать ребёнка.
Даша положила ребёнка на своё место и обняла мужа.
— Я сейчас поесть соберу, — сказала она и пошла на кухню.
Кирьян сидел до тех пор, пока его не позвали ужинать. Евсею Илья Саввич сказал, когда все разошлись:
— Место, о котором мы говорили, готовится, строится дом, если понравится, то сговоримся о цене, если не понравится место, то у меня там будет заимка — давно хотел поставить, да руки не доходили. Погоди с месяц, приедут работники, а там и поедешь смотреть, к тому времени и дороги установятся.
— Хорошо.
— А пока поживите
Утром Евсей пошёл к Лаврену, хотелось проведать старого приятеля, тем более и повод был. Эликан, впечатлённый подарком Лаврена, передал ему ещё самородок, в знак особой признательности. Не избалован подарками был карагас, радовался, ровно ребёнок, вместе с ним радовалось всё стойбище. Эликану захотелось подарить Лаврену такой подарок, чтобы все удивились. Но ничего не смог придумать старик другого, как подарить самородок. Камень был похож на кедровую шишку, только размером поменьше.
— Пусть Лаврен приходит в гости, я ему ещё покажу хорошее место, там есть много таких камней, только ехать надо пять дней, — на прощанье сказал Эликан.
Лаврен возился во дворе, чинил обветшалую крышу на стайке, пока стояли погожие осенние деньки.
— Бог в помощь, — сказал Евсей, поглядывая через калитку.
— Я и сам ничего, справляюсь, — сказал старик, оборачиваясь.
— Ну, в гости пустишь?
— Как же, как же, заходи, — обрадовался Лаврен. — Вчера ещё слышал, что вы прибыли, гадал всё: придёшь аль нет?
Евсей вошёл во двор. Небольшая лохматая собачонка забрехала с перепугу, но потом укрылась в конуре и только высовывала свой нос, разглядывая посетителя.
— Погоди немного, сейчас соберу заделье, а то вдруг ночью снег пойдёт да засыплет всё — ищи тогда.
Лаврен занёс ящик с инструментом в сенцы, взял охапку дров, сложенных прямо у крыльца, и пошёл в дом.
— Раздевайся, садись, Акулина должна подойти, тогда и чаю сладит, а пока поговорим.
Евсей сел на скамейку у стола и огляделся. Ничего не изменилось в доме за последнее время, пока его не было. Лаврен пошумел на кухне рукомойником, вытер руки и подсел напротив.
— В этот раз вы рано сподобились, подвезло с погодой.
— Это так. Поначалу собирались ждать дороги в Благодатской, но Никодим посоветовал плыть, пока погода стоит. Заночевали в Догадаевке и к вечеру вышли здесь на берегу.
— Как сходили? — спросил Лаврен.
— Не думали, что гладко выйдет, новые люди были, но, слава богу, обошлось. И погода выручила, мало дождила. Место хорошее показал Эликан, намыли прилично, при расчёте все остались довольны.
— Как старик, дюжит?
— Крепкий ещё. Обрадовался твоему подарку, как ребёнок, носился с ним, и не только он, всё стойбище глазами сверкало, разглядывая нож. Он тебе передал свой подарок. — Евсей протянул самородок. — Сказал, что если ты ещё приедешь, то покажет тебе такое место, где эти самородки под ногами валяются кучами. Угодил ты ему.
— Спасибо, — произнёс Лаврен, разглядывая золото, — только отходил я своё. Ноги будто путами связаны: походишь полдня на дворе, и тянет посидеть. Спасибо, Акулина приняла, что б я делал, не знаю.