Искры на воде (сборник)
Шрифт:
— Ночевать будем здесь, — сказал старик. Нюнням стал готовить шалаш. Через некоторое время всё было готово. Стоял балаган, крытый лапником, горел костёр. Нюнням с котелком пошёл в распадок, чтобы набрать воды. Когда вернулся, то увидел, что старик так и сидит на прежнем месте, раздумывая о чём-то своём. В котелке заваривался чай из кореньев, листьев и ягод. Нюнням вытащил несколько сушеных рыбин и лепёшки. После обеда юноша собрался поохотиться возле стоянки, порадовать старика свежим мясом, но Шалгу неожиданно сказал:
— Не ходи. Сегодня не надо. Все дела утром, а пока отдыхай.
Сын улёгся на приготовленный лапник и стал смотреть на огонь, Чур рядом свернулся калачиком и спрятал нос от мошкары, которая подлетала и к костру. Нюнням впервые был здесь. Догадывался, куда они пришли. Священные места — мольбища находились далеко от стойбища, чтобы лишний раз без дела
Нюнням знал, что ему предстоит вырубить несколько фигур духов, которые будут помогать ему на охоте, на рыбной ловле, во всех его последующих делах. Они принесут ему удачу, хорошую добычу. Ещё Нюнням надеялся, что духи помогут Шалгу найти хорошую жену для него. Юноша знал, какую он будет делать самую главную фигуру, как он не только пальмой, но потом и ножом станет придавать красоту своим духам, и они отплатят ему добром. Размечтавшись, он и не заметил, как сон сморил его.
Утром Нюнням свалил сосёнку и стал разрубать её на части. Получилось три хороших заготовки для божков. Юношу никто не учил делать фигуры, но словно какая-то непонятная сила водила его рукой. Лезвие аккуратно выбирало лишнее дерево, оставляя только необходимое. Сколько прошло времени, Нюнням не помнил, но когда все три фигуры были готовы, солнце уже покатилось к макушкам сосен. Шалгу сидел у костра и курил свою старую, как и он сам, трубку. На костре в котле варился глухарь. Пока сын, словно заколдованный, делал своё дело, Шалгу походил вокруг и подстрелил птицу. Глухарь бродил вдоль ручья, выискивая камушки, и не услышал, как старик подошёл на полёт стрелы. Шалгу не потерял охотничьих навыков, хватало ещё силы в руках. Пронзённую птицу старик принёс к костру, снял мешком шкуру вместе с перьями и отдал собаке. Все потроха, сердце, печень и желудок, самое вкусное, старик отнёс своим божкам, тем, которых делал сам, которые всю жизнь помогали ему. Шалгу нравилось, что его младший сын так старательно делает своих божков. Значит, есть в нём какая-то сила, которую приметили «хозяева леса, реки, животных и птиц». Значит, будет у него удача. Хорошим охотником станет Нюнням. Дух всех животных Койгусь будет помогать ему. В этом году Шалгу пойдёт на охоту вместе с младшим сыном. Пока нет у него жены, некому помочь ему. Но через год найдёт Шалгу жену сыну, будет сын охотиться своим чумом, будет и отцу место в чуме сына, будет старик зимой греться у чувала и слушать рассказы охотников, а летом, как старый кобель, сидеть и греться на солнышке да, пока слушаются руки, мастерить луки и ловушки.
Утром отправились в обратный путь. Немного не доходя до стойбища, Шалгу свернул на закат солнца и пошёл по гребню скалы. Когда стемнело, Шалгу остановился, осмотрелся. Нашёл старый шалаш и стал поправлять его.
— Я делал его давно, но он ещё целый. Здесь у нас с тобой есть одно дело. Завтра закончим и пойдём в стойбище.
Старик улёгся в шалаше — устал. Нюнням сварил только чай, есть не хотелось.
— Ты думаешь, зачем старик привёл тебя сюда?
Сын кивнул головой.
— Здесь самое хорошее место для духа реки. Он помогает нам жить, надо сделать ему глаза, пусть смотрит на реку, пусть видит, когда людям трудно, когда нужна его помощь. Давно я присмотрел место, только не мог сделать всё как надо. Искал того, кто сможет. Вчера посмотрел, как ты делал духов, понял: ты тот, у кого всё получится.
— Я буду стараться, — кивнул сын.
Едва рассвело, Шалгу тронул сына за плечо и позвал с собой. Они немного поднялись по склону и оказались на самой вершине. Перед ними открылся целый мир. Река извивалась вдоль горы и, резко повернув, уходила в сторону. Далеко видно было блестящую водную дорогу. Она то пряталась среди леса, то снова искрилась в лучах восходящего солнца и уходила вдаль, где и терялась в зелени леса. Солнечные лучи, освещая всю излучину реки, раскрашивали её всё новыми яркими красками. Зрелище завораживало. Отец с сыном смотрели, не отрываясь, боясь упустить что-то важное.
—
Нюнням взял пальму и размахнулся. Полетела щепа, словно жёлтые брызги. На срезах выступили капельки смолы. И стали проявляться черты лица «хозяина реки». Нюнням справился. Солнце ещё радовало теплом, когда последняя щепа упала на траву. Юноша, обессиленный, сел спиной к дереву, не решаясь посмотреть на своё творение. Так он и просидел, пока совсем не стемнело. Тогда он пошёл к костру, без сил опустился на приготовленный лапник и закрыл глаза.
— Ты хорошо сделал дело. — Старик подал сыну кружку с горячим чаем. — Возьми, это тебе поможет.
— Я не знаю, достойно ли сделал. Посмотреть не решился.
— Завтра вместе посмотрим. Но я знаю, ты не испортил свою работу. Сейчас спи, завтра у тебя будут силы.
Шалгу опять закурил трубку. Он не ходил смотреть на то, что сделал сын, но по тому, каким сын пришёл к костру, Шалгу понял, что получилось как надо. Только хорошая работа забирает все силы. Теперь ещё меньше остаётся незаконченных дел, которые остались у старика. Давно Шалгу присмотрел это место, никому не говорил, хотел сам сделать лик, но каждый раз, когда он брал в руки пальму, силы покидали его. Несколько раз пытался высечь лик божества, но потом понял, что это должен сделать не он. Долго искал достойного, но только через много лет понял, что таким человеком оказался его младший сын. Шалгу был рад, что завтра он увидит то, о чём давно мечтал.
Они стояли рядом и смотрели на «хозяина реки». Казалось, что он улыбался им. Отец и сын оглянулись и увидели то, чему улыбался «хозяин реки». Там, далеко, всё расцвело новыми красками. Даже Чур, ничего не понимая, сел рядом с хозяином и тоже посмотрел вдаль.
К вечеру охотники вернулись в стойбище. Никто не решался спросить, куда они ходили — это было не принято.
3
Кутега вместе с другими женщинами стойбища делала печь для выпечки хлеба. Занятие несложное, но требующее достаточно времени и терпения. Печь обычно делали на берегу реки, где много камней и глины. Дети, крутившиеся возле матерей, натаскали крупного галечника, из которого женщины выложили основание печи. Крутой глиной выложили дно печи, чтобы оно было ровным, затем из деревянных веток и прутьев сделали свод. Когда печь приняла нужную форму, принесли жидкую глину и забросали ею ветки — получился глиняный свод, который аккуратно обмазывали и изнутри. Сооружение некоторое время просушивали на солнце, замазывали маленькие трещины и снова сушили. Кутега осмотрела печь и осталась довольна; к тому времени дети натаскали дров. Сначала женщина разожгла небольшое количество мелких веток, подождала, пока они прогорят, только затем наложила хороших дров и пошла заводить тесто. Вокруг печи расселись любопытные и смотрели на пламя. Огонь всегда завораживал не только детей, но и взрослых. Такая сила в нём, такая тайна, что только диву даёшься. В огне и жизнь, и еда, и страх, и погибель. Но без огня не проживёшь.
Тесто замешивали в больших берестяных чашах, которые были специально для этого и сделаны. Кутега вымешивала тесто, остальные женщины стойбища сидели рядом, готовые в любую минуту и помочь и, если нужно, заменить. Тяжёлая работа — вымешивать тесто на всё стойбище. Женщины работали молча, только изредка перекидываясь небольшими замечаниями. Нельзя делать дело и заниматься пустыми разговорами. Для этого ещё будет время, впереди долгая зима, когда мужья уйдут на промысел, женщины будут вместе с малыми ребятишками коротать длинные, холодные вечера за рукоделием — вот тогда и наговорятся.
Готовое тесто разделили на лепёшки и поставили отдыхать, дожидаться, когда прогорят дрова. Когда печь прогрелась, Кутега выгребла угли, оставив только белый пепел, на него и будут выкладываться лепёшки. Хлеб в печь клали маленькими деревянными лопатками, выструганными из осины. Равномерно разложив лепёшки, Кутега закрыла отверстие специальной деревянной крышкой. Осталось только ждать. Это ожидание было особенно томительным, потому что печь была новой, и никто не знал, что за хлеб из неё выйдет. Прошло время, и Кутега осторожно вытащила первую лепёшку. Высокая, поджаристая, душистая, она околдовала всех. И женщины, и дети затихли. Постепенно лица расплывались в улыбках. Удалась печка — хороший хлеб выпекает. Нечаянная, мимолётная радость, но сколько ещё будет разговоров по вечерам. Каждый раз, выпекая хлеб, будут вспоминать этот самый первый опыт.