Искупление
Шрифт:
– Он не заслужил этого, он не заслужил, - шептала я, вздрагивая каждый раз, когда раздавался шмякающий звук попавшей в моего мужа гнили.
– Уйди, - тихо произнес Най.
– Уйди, пока не поздно.
Я отчаянно замотала головой и передернула плечами, скидывая его руки. Затем отошла на шаг в сторону и все не могла отвести зачарованного взгляда от клети, водруженной на повозку, которую волокли два вола. А когда повозка подъехала к эшафоту, я в безумной, отчаянной надежде обернулась к герцогу. Он смотрел поверх моей головы, избегая
Ру вытащили из клети, я слышала, как он негромко вскрикнул от боли, когда ухватили за покалеченную руку.
– Ру, - прошептала я, протягивая руки в его сторону.
– Ру-у...
Конечно, он не слышал. Моего мужа затащили на помост, где стояла плаха. Ру сильно припадал на левую ногу. Моя душа рвалась на части, когда я смотрела на этого молодого, сильного мужчину. Который еще совсем недавно сжимал меня в объятьях. С которым мы разговаривали, выясняли отношения, решали, как будем жить дальше. И вот он, искалеченный, замученный стоит перед ревущей толпой, все еще пытающейся достать его. Спокойный, без страха и паники в глазах, в которые я так любила заглядывать, которые я целовала. Мой единственный любимый мужчина, моя растаявшая, уничтоженная мечта о счастье. Еще одна разрушенная жизнь.
Пока герольд зачитывал его преступления, Руэри смотрел на меня. Я почувствовала его взгляд и опять протянула к нему руки, сдерживая рвущиеся рыдания.
– Ты поклялась, - крикнул он.
– Ты обещала мне быть сильной девочкой.
Герольд сбился, и Ру толкнули, вынуждая замолчать. Он что-то прошипел помощнику палача и снова посмотрел на меня.
– Зачем ты пришла?
– снова крикнул Руэри.
– Не надо тебе на это смотреть.
– И я о том же, - тихо произнес Найяр.
– Уйди, Сафи.
– Я буду с тобой до конца, Ру!
– крикнула я в ответ.
– Мое сердечко, - улыбнулся мой супруг. То, что он сказал, я поняла только по губам. А затем вновь крикнул, опережая вопрос судьи, присутствующего здесь.
– Я ни в чем не раскаиваюсь.
– И уже чуть тише.
– Жалею лишь об одном, что был слишком нерешителен и так долго упивался своими обидами.
На этом его прервали, потому что подошел священник, и над площадью понеслась молитва. Руэри благословляли на смерть и отпускали все его грехи.
– Последнее слово, - объявил герольд.
– Он и так уже много сказал, - проворчал герцог, вновь оказываясь за моей спиной.
Ру посмотрел в нашу сторону, и над притихшей площадью понеслось:
– Найяр Грэим, ты никогда не получишь то, чего так страстно желаешь! Не пройдет и года, как ты лишишься всего, что охраняешь с таким рвением. А я буду стоять за твоим плечом и смеяться, глядя, как ты сходишь с ума. Придет время, и ты услышишь смех из могилы!
Пальцы герцога до боли стиснули мои плечи, но он, похоже, даже не заметил этого. Я дернулась в попытке освободиться, не отпустил.
– Сафи, родная, помнишь, что ты мне обещала? Будь счастлива!
– Довольно!
– Рыкнул
– Приступайте.
Тут же Ру снова схватили и поволокли к плахе. Палач взметнул свой топор, и ладонь герцога закрыла мне глаза. После и вовсе развернул к себе лицом, вжимая мою голову в свою грудь.
– До встречи в Преисподней, герцог!
– донесся до меня последний вскрик Руэри.
Дальше раздался глухой стук, а следом звук катящейся по деревянному помосту головы.
– Пусти, - спокойно потребовала я. Развернулась, все так же спокойно глядя на голову Ру, лежавшую на помосте, перевела взгляд на тело, тяжело сползшее с плахи.
– Ну, вот и все, - произнесла я.
– Меня больше нет, - и сознание окутала тьма.
Глава 8
Первые три дня моего вдовства были подернуты серой пеленой мрака. Я не могу точно сказать что я делала в эти дни. Как возвращалась во дворец, не помню, помню лишь, как Найяр срывал злость на моей охране и дворцовой страже. Просто он очень громко кричал, и это ненадолго вывело меня из ступора. Я забрала у одного из наемников большой охотничий нож и сунула в руки герцога.
– Ищешь виноватых, режь, - тихо сказала я, подставляя свою грудь.
– У них не было и шанса задержать меня.
Герцог отшвырнул нож, выругался и утащил меня во дворец. Кажется, никто не пострадал, а я, оказавшись наедине с Наем, позволила сознанию вновь подернуться дымкой забвения. Как писала письмо в приют и отсылала Хэрба, не помню. И как он вернулся, докладывая о выполненном поручении, тоже. Как дотянула до вечера, не знаю. Кажется, мы гуляли с моим помощником по саду, а потом до темноты сидели в нашей с Руэри беседке и молчали. Я точно молчала. Это стало моим основным занятием.
В покои герцога я не вернулась, свернула в сторону первых попавшихся покоев, там и впала в состояние, которое, наверное, было сном. А утром, когда встала и машинально позвала Габи, ко мне вышел герцог.
– Я хочу умыться и одеться, - бесцветным голосом попросила я.
– Скоро выход к завтраку.
– Тебе не обязательно это делать, - ответил он.
– Надо, - я пожала плечами и ушла в холодную умывальню.
Входная дверь хлопнула, Найяр ушел, но вскоре вернулся с двумя ведрами воды: горячей и холодной.
– Если хочешь целиком...
– Не хочу, - я отрицательно помотала головой.
Он помог мне умыться, затем усадил на скамеечку и осторожно расчесывал волосы. Он же заплел мне косу, оплел лентой и уложил вокруг головы. Когда-то герцог развлекался, выучив несколько женских причесок и делал меня их, редко и давно. Сейчас вспомнил. Платье уже ждало меня. Тяжелое, бархатное, красное, как кровь, расшитое золотом и драгоценными камнями. Лента в моих волосах тоже была красной. Найяр помог и одеться.