Искупление
Шрифт:
Хэрб поклонился мне, я отпустила его. Наемники разошлись от меня подальше. Улыбка, мелькнувшая была на герцогских губах, померкла.
– Идем спать, - велел он, мрачно глядя на меня.
– Я буду спать...
– Со мной, - отчеканил Найяр, и я уныло побрела следом.
В покоях он первым ушел в умывальню, а, когда вышел, ненадолго приник губами к моим волосам и ласково шепнул:
– Спокойной ночи, мое сокровище.
Лег и, кажется, уснул. Я подошла к дверям, дернула их и поплелась к постели. Двери оказались закрыты. Зайдя в умывальню, я обнаружила вторую лохань с теплой водой. Отлично, обо всем позаботился. Усмешка на мгновение искривила мои губы. Нашла я и приготовленную ночную рубашку. Неожиданно мне на талию легли мужские ладони.
– Совсем забыл, прости, -
– Да, - ответила я, делая шаг в сторону.
– Най, - герцог остановился в дверях и выжидающе посмотрел.
– Если снова запрешь двери, я выйду в окно.
– Третий этаж, - напомнил Найяр.
– Вот об этом я и говорю, - кивнула я и потеряла к нему интерес.
Он что-то пробурчал себе под нос, а вскоре я услышала, как скрипнула кровать под телом герцога. Закончив с омовением, я переоделась и тоже легла, максимально отодвинувшись к краю. Двери в наши покои на следующую ночь были открыты...
* * *
Следующий день был похож на предыдущий. Найяр сам разбудил меня перед проклятым завтраком, снова хотел ухаживать за мной лично, но мы были в общих покоях, потому я его выгнала, предпочтя Габи. Сегодня держать себя в руках было сложней. Растормошивший меня вчера Хэрб, разбудил и острую неприязнь к герцогу. Я даже отказалась идти на большой завтрак, лишь бы не видеть его. И в кабинет с ним не пошла.
Отнекивалась всеми силами, чтобы только не остаться наедине. Герцог перемены заметил. Он злился, но держал себя в руках. Вдобавок, сегодня опять притащили свадебное платье. Мне смотреть на него было тошно, не то, что примерять. Оно было красивым, еще красивей, чем мое первое платье, сшитое для свадьбы с Ру, но я возненавидела его роскошь с первого взгляда.
– Прочь!
– закричала я, выталкивая портного за дверь.
– И эту тряпку забирай! Не надену, никогда не надену! Проводите тара до выхода из дворца, - уже спокойней велела я своим охранникам, сдувая со лба выбившуюся прядь.
Но вскоре вернулся герцог, подталкивая впереди себя оскорбленного портного. Платье полетело в меня.
– Одевай, - отрывисто велел Найяр.
– Не хочу, - я упрямо поджала губы и теперь мерилась с ним яростными взглядами.
– Плевать, одевай!
– рявкнул герцог.
Я всхлипнула и бессильно опустилась на кресло.
– Тебе всегда на меня плевать. На меня и мои желания, - тихо сказала я.
– Вон, - теперь велел он портному.
– Потом придешь.
Затем подошел ко мне и опустился на колени, приподнимая мою голову.
– Может, позвать Лаггера?
– спросил он.
– Мне больше некого вырезать, - холодно усмехнулась я.
– Ну, хватит!
– неожиданно заорал Найяр.
– Хватит! Ты его даже не видела, на руках не держала, не чувствовала его шевеления. Ты даже привыкнуть к нему не успела! У нас еще будут дети, много! Хочешь десять? Будет десять. Если тебе от этого будет хорошо, можешь рожать каждый год, только хватит меня казнить за того, о ком ты всего лишь догадывалась!
– А Ру ты казнил, хотя тоже только догадывался, что он предал. В том письме не было ни слова о том, что мой муж передал какие-то сведения. Он просто просил убежища для нас с ним и присягал на верность. Каждый имеет право на приобретение нового дома. Ру хотел его в Гаэлдаре, - с вызовом воскликнула я.
– Он мне присягал! Клятвоотступничество - уже предательство, но он передавал сведения, - все еще на повышенных тонах продолжал герцог.
– Покажи доказательства!
– выкрикнула я ему в лицо.
– Ты просто убил моего мужа!
– Я твой муж! Я твоему отцу давал клятву, что хочу жениться, а не взять постельной игрушкой!
– прокричал Найяр, а я отпрянула.
– Какую клятву?
– потрясенно спросила я.
– Такую, - рявкнул его сиятельство.
– На второй год моих ухаживаний, когда поползли первые слухи, твой отец явился ко мне. Краснел, бледнел, но потребовал, чтобы я оставил тебя в покое, потому что страдает твоя репутация, репутация семьи и семьи твоего жениха. Тогда я поклялся ему на Священной Книге, что не желаю рушить
– Тогда-то родители и начали прохладно относиться к Руэри и его семье...
– Мне надо было сразу отвести тебя в храм, тогда бы ты быстрей смирилась и уже родила мне детей. Но мне вдруг взбрела в голову блажь, что ты должна сначала полюбить меня, привыкнуть. Чтобы перед алтарем твои глаза сияли. Но тебе всегда было плевать на мои подарки, на мои ухаживания, на то, что я только что на голове перед тобой не ходил. Только и слышал: "Ру скоро вернется, Ру мне верит, я люблю Ру, Ру любит меня". Только Ру, Ру, Ру, проклятый Ру! Никогда, ни одной женщине я не позволял управлять собой. А с тобой боялся лишний раз посмотреть неправильно. И что? Что, любимая? Опять Ру, Ру, Ру! Когда была последняя война, бесы меня задери, я так соскучился, что решил - все, хватит! Вернусь и заберу. Но тут мне навязали эту унылую рыбину с душой гадюки. Ты не представляешь, как я бесился, что не могу ничего сделать. Тогда я был бессилен. Единственное, что мне удалось, это выторговать условие, что приданое бриатаркской вороны останется у меня в любом случае, даже после развода. Донесения моих шпионов о руде, которую за столько лет не обнаружили бриты стали единственным, что хоть как-то порадовало. И тогда я стал думать, как мне увернуться от нежеланного брака. И пока я маялся, явилась ты с напоминанием о моем неосмотрительном обещании. А я ведь так ждал тогда, что увижу в этих глаза хоть толику радости от встречи. Я бы горы свернул, но услышал опять: "Ру, свадьба, вы обещали". Если бы ты не вывела меня тогда, я бы, наверное, просто вывез невесту на охоту, а обратно привез ее труп. Но нет, взорвался, как сопливый мальчишка и поперся с ней в храм вместо охоты.
– Хватит, - я закрылась от него рукой.
– Остальное я отлично знаю.
– Что ты знаешь, сокровище мое? Знаешь, что творилось у меня в душе?
– усмехнулся герцог и, поймав мою ладонь, резко потянул на себя, тут же поймав в объятья.
– Что ты знаешь, Сафи?
– хрипло произнес он, водя губами по моей щеке.
– Ты не знаешь, что я тогда чувствовал. Это была такая страшная смесь. Чувство вины за свадьбу с другой, ревность, что ты будешь принадлежать другому, ярость, что уже ничего не изменить, ненависть ко всему миру, что заставили потерять единственное, что было ценно мне в этой жизни. И страх, Сафи, дикий страх от осознания, что возможно сломаю тебя, потому что не смогу отпустить, не смогу отказаться, - заканчивал он уже шепотом. Дыхание мужчины щекотало висок, шевелило волоски и вызывало чувство острого неприятия.
– Я тоже чувствовала, Най, - ответила я.
– Я столько всего чувствовала. Тягость от твоей страсти, страх, что ты навредишь Руэри, надежду, что однажды ты остынешь и потеряешь интерес. Только однажды я испытала к тебе чувство нежности, но ты вырезал из меня эту нежность вместе с моим ребенком. Я уже никогда не смогу забыть всего произошедшего, никогда не смогу простить. Отпусти, прошу...
– Никогда - вечность. Ни ты, ни я не имеем к ней никакого отношения. Так что, будь любезна, не бери на себя лишнего, - со злой насмешкой проговорил герцог.
– Не захочешь мерить платье, натяну сам, силой. Мне уже терять нечего. И я слишком долго ждал этого события.
– Сказав это, он оттолкнул меня и направился к дверям.
– Я займу другие покои, - крикнула я ему вслед.
– Занимай. Через месяц все равно спать будешь со мной рядом, - бросил он через плечо.
Следом за герцогом из покоев выбежала и я. Оставаться здесь, хоть на минуту, я не собиралась. И первым делом выбрала самые удаленные от него покои, которые находились в другом крыле, противоположном тому, где последнее время жила покойная герцогиня. Габи уже металась, готовя их для меня. Хэрб пригнал еще слуг ей в помощь. Я усмехнулась, представив какие сплетни пойдут по дворцу. Сначала заметное охлаждение, теперь и вовсе переселили. Если честно, мне было глубоко и от души наплевать. Мне нужно было продержаться еще четыре дня. Что я буду делать после, я не знала, но там придумаю, потому что поводок ослабнет.