Искушение Фрейи
Шрифт:
Незнакомка поудобнее перехватила ребёнка и, улыбнувшись мне на прощанье, скрылась в толпе.
А я как сомнамбула двинулась вперёд.
У меня всё плыло перед глазами. Разноцветье праздника сливалось в мешанину ярких пятен на чёрном фоне.
Наверное, подсознательно я всё время ждала, когда это случится. Наверное, поэтому не решалась поверить окончательно.
В то, что и для меня в этой жизни возможно счастье.
…Мэлвин разговаривал с какими-то рослыми таарнскими парнями в очереди у ароматного, жарящегося
Как он может быть так весел, когда мой мир рушится прямо сейчас, погребая меня под обломками?
Я подошла к Мэлу, остановилась в шаге от него и спросила:
– Со сколькими ты спал до меня?
Смех и разговоры вокруг прекратились разом.
Мэл обернулся и посмотрел на меня. Нахмурился.
– Что за вопросы, малыш?
– Сколько?
Кажется, он наконец-то что-то понял. Потому что переменился в лице.
Толпа вокруг притихла, и лишь где-то вдали шумным эхом звенели людские голоса, песни и смех. Как странно и глупо было их слышать сейчас.
– Я не знаю, - мрачно ответил Мэл, не отрывая от меня потемневшего, тяжёлого взгляда.
– Или ты думаешь, я вёл алфавитный список?
– Хорошо, тогда следующий вопрос. Среди них была хотя бы одна брюнетка или рыжая?
Моё сердце обливалось кровью, когда я это спросила.
И пусть мой голос был спокоен и холоден, внутри я кричала, умоляла – скажи, да! Пожалуйста, пожалуйста! Вспомни хотя бы одну!
– Хоть лысая, Мэл… - прошептала я пересохшими губами.
Но он молчал. Только смотрел так, будто хотел вынуть душу.
Он мне никогда не врал. На самом деле, мне не в чем его винить.
Только себя.
Как же больно просыпаться.
Я думала, что была особенной для него.
А ему просто нравятся блондинки.
Больно. Господи, как же больно… но я хочу испить эту чашу до дна.
– Ты хоть с одной из них был дольше одной ночи?
Как же смотрит.
Да, теперь ты понял, что на этот раз всё слишком серьёзно, и это не изменить уговорами и глупыми шутками. Спасибо, что не унижаешь меня ими.
– Иногда две ночи или три. Я прекращал это, если видел, что они начинают влюбляться.
С моих губ срывается горький смех.
– Ты идиот, Мэл! Раскрошенными в мелкое крошево сердцами дур, которые до сих пор тебя любят и не могут забыть, усыпана вся долина Таарна, от гор до гор!
Расправляю плечи. Я – последняя принцесса Гримгоста. Я больше не позволю себе этого забыть.
– Вот только моё к ним не добавится.
Разворачиваюсь и ухожу прочь.
Его взрывает наконец-то. В спину мне летит обвинительное:
– Фрейя, стой! Не вздумай так уходить! Я не понимаю, что вдруг случилось?! Да, я не был девственником до тебя. В двадцать шесть лет. Уж прости. Почему это такая проблема? Ты что, не понимаешь? Это
Я останавливаюсь.
Голос Ульрика шепчет в моей голове отравленным эхом.
Да, я знаю. Я помню. Меня очень хорошо этому научили.
Мои губы заканчивают за Мэлвина эту фразу.
– «Мужчина не может долго без женщины».
Голос Ульрика внутри моей черепной коробки с мрачным предвкушением добавляет: «Это всего лишь физиология, радость моя». Ледяные пальцы разрывают одежду, я пытаюсь столкнуть его с себя, я пытаюсь освободиться…
Хватаюсь за горло.
Нечем дышать. Холод забирается под кожу. Холод взрывается внутри меня миллионом ледяных игл.
На моё плечо ложится чья-то ладонь.
– Фрейя…
Сталкиваю её с себя, борясь с приступом леденящего ужаса.
Оборачиваюсь и предупредительно выставляю вперёд руку с напряжёнными пальцами.
– Не трогай меня! Больше никогда. Я уезжаю немедленно. Не волнуйся, думаю в Таарне осталось ещё достаточно блондинок, чтобы тебе пока не пришлось переключаться на другие страны.
В синих глазах вспыхивает пламя гнева.
– Не уходи. Я с тобой не договорил!
С моих пальцев срываются голубые искры.
Наконец-то. Как же долго я этого ждала.
– Нет!
Яркая-яркая вспышка.
Спасительная ледяная стена вырастает от земли до неба. Очертания высокой мужской фигуры расплываются, черты лица теряются, я больше их не вижу.
Мои губы дрожат, когда одним резким движением выплёскиваю столько магии, что ею можно заморозить целый океан.
Формирую прочное кольцо. Он не смог бы его разбить, даже если бы взял с собою меч. Его старший брат когда-то не смог.
Но этот дурак, конечно же, не стал брать с собой меч. На наше… наше… свидание.
– Нам больше говорить не о чем. Прощай.
Мой голос срывается. Но я знаю, что он услышал.
Лёд растает поутру.
Так же неизбежно, как сотрутся и растают воспоминания обо мне. Когда он найдёт, кем утешиться. Думаю, это случится быстро.
Ухожу в темноту, туда, где больше нет людского шума и огней. В спасительную тьму, которая поглощает меня без остатка.
Слёзы слепят глаза. Я почти не вижу пути перед собой. Люди расступались в молчании, иначе я давно бы уже в кого-нибудь врезалась.
Я же никогда не плакала!
Когда это случилось со мной? Когда я успела стать такой слабой?
Давай, просыпайся, девочка моя. Надевай броню обратно.
Ты сможешь. Ты сможешь, йотун тебя раздери!
Как ты могла подумать о том, что нашла тёплые ладони, в которые можешь положить своё сердце, как подарок? Этого никогда нельзя делать. Никому нельзя его доверять. Потому что стоит чужим пальцам сжаться на твоём сердце, как оно не сможет биться.